Шрифт:
Закладка:
Хаунд замер, а, затем сделав глубокий вдох, шагнул внутрь круга.
В тот же миг в зеркалах появилось пять отражений. В каждом из них был высокий молодой человек. Одет он был в покрытый дорожной пылью черный мундир и темно-серый плащ с красным узором на изнанке. Его короткие темные волосы с проседью растрепались. В глазах закралась нервозность, которую прятали за безразличием. Нижнюю часть лица скрывала серебряная маска со звериным оскалом. Даже сейчас, особенно сейчас, он не счел нужным ее снимать.
А еще он упрямо не давал себе смотреть на свои отражения, опустив взгляд в пол. Мудрое решение. Ведь это были обманчивые зеркала.
Хаунд знал, что в первом зеркале, на его месте будет похожая на него, как сестра-близнец, женщина.
Во втором, на него с усмешкой будет смотреть его гниющий труп.
В третьем, центральном, он будет с головы до ног в крови, а за его спиной будут стоять бесформенные тени тянущие к нему свои руки.
В четвертом зеркале, скрытый туманом в неровных гранях отражался ломаный силуэт «старика», от которого было особенно… не по себе.
В пятом зеркале, скрытый за морозным узором крыльев бабочек был еще один нечеткий силуэт. * О котором не стоило даже думать. Не зря ведь это зеркало представляло для всех посетителей самый опасный соблазн.
Последние два зеркала, стоящие по краю, не отражали ничего.
Одно было разбито, а другое скрывала ткань.
Обманчивые зеркала. Прирученные отголоски Великого бедствия Зеркал.
Хаунд знал о них не понаслышке.
Они манили, приглашали взглянуть, на себя и не было конца их уловкам.
И чем дольше ты смотрел, тем меньше от тебя оставалось.
Впрочем, все это осталось в прошлом вместе с Великим бедствием.
Теперь они не более чем инструменты в руках тех, кто знал, как ими пользоваться.
Полезные, но невероятно опасные инструменты.
Хаунд опустился на одно колено и склонив голову, закрыл глаза.
Тот же жест повторили его отражения.
Вначале не происходило ничего, лишь клубы его теплого дыхания отходили от маски. Какое-то время его отражения, как и он, стояли, преклонив колено.
Он ждал. Они тоже.
Прошла минута.
Две.
Три…
Дрогнули призрачные свечи.
Отражения разом встали и, бросив на склонившуюся фигуру сочувственный, презрительный или недовольный взгляд, развернувшись на каблуках и взмахнув плащом, удалились внутрь зеркальной глади. Серебряный туман заструился прочь, а свечи, один за одним стали вспыхивать яркими языками серебряного пламени.
В центре зала стало светлее, а то, что было за зеркалами, поглотил туман.
Первым ожило западное зеркало с бутонами роз. Они раскрылись и из них выпорхнули миниатюрные словно выполненные из хрусталя бабочки. Одна из них кокетливо облетела вокруг Хаунда и вернулась к своим сестрам-соседкам, весело порхая крылышками. Из тьмы выступил силуэт изящной девушки. Даже не видя лицо, можно было заметить ее красоту. Стройная необычайно женственная фигура, струящиеся локонами волосы, кукольное лицо и огромные глаза. Она держала в руке розу.
То была принцесса Анна де ла Роза. Младшая в совете.
Вторым стало восточное зеркало, что украшали маски, ожив они расплылись в гримасах. Заливались в беззвучном смехе и плаче, гневе и радости и застыли, лишь когда из тьмы выступил невысокий женский силуэт в пышном платье, с высокой прической и маской на длинной рукояти.
То была Леди Масок, щедрая Изел.
Третьим пробудилось юго-восточное зеркало, что украшали черепа. Они расхохотались в беззвучном смехе и успокоились лишь когда появилась высокая женская фигура. На ней было закрытое платье, с пышными рукавами, а ее длинные и прямые черные волосы обрамляли не менее узкое и хищное лицо. Она держала в руках кубок, в глаза бросалось, насколько длинными и острыми были ее ногти. Если облик ее можно было описать одним словом — Готика.
То была Алая Графиня, вечная Алисия.
По четвертому юго-западному зеркалу побежали вспышки искр. Словно молнии в бушующий шторм на мгновение от него повеяло соленым океанским бризом. Обрамляющие раму драконы среди волн смотрели, на зеркало с ужасом и почтением, когда на нем появилась их хозяйка. Она единственная несмотря на огромное количество украшений, предпочла платью практичную тунику и штаны, а также, пренебрегая приличиями развалившись в кресле, перекинув мешавшие ей косы за плечо. Лениво вертя в руках острый стилет.
То была владычица Бури, свирепая Нуаир.
Ткань, закрывающая крайнее шестое зеркало, тоже на миг колыхнулась. Словно кто-то протянул руку, чтобы стянуть его изнутри. Однако не прошло и мига, как это волнение стихло и зеркало больше не подавало признаков жизни. Кто бы ни тянулся с той стороны, ему не хватило сил стянуть с зеркала ткань.
Хаунд, смотревший в пол, увы, этого не заметил.
Последним ожило то зеркало, что возвышалось в центре комнаты и чьи грани сияли словно алмазы. Морозные узоры растаяли. На каждой из граней мелькнул женский силуэт. Прежде чем она во всем ее величии и грации предстала перед ними.
То была Великая Советница Рамия. Первая в Совете нареченная Святой.
И лишь седьмое зеркало, разбитое в дребезги, не подавало признаков жизни. Кристаллические перья печально украшали пол.
Его хозяйка была мертва.
Это был Великий Совет. Все пятеро венценосных. Святая и Иные. Этого Хаунд не ожидал. Если верить слухам, то, с тех пор как был повержен Темный, Совет в полном составе, собирался лишь раз, чтобы поприветствовать Розу.
«Что могло произойти такого, что они решили собраться именно сейчас?»
И пока он строил догадки, необычайно прекрасный голос вопросил.
— Мы заставили тебя ждать Хаунд, капитан наших лучших гончих?
— Нет, моя госпожа. Я к вашим услугам.
1.5 Голоса из Зеркал
— Думаю, ты удивлен, что мы призвали именно тебя, особенно учитывая все обвинения, что были озвучены в твой адрес после инцидента в городе Юрани полтора года назад?
— Да, моя госпожа.
— Позволь напомнить тебе и Совету, что герцог Юранский требует публичной казни всех причастных. Его жена публичной порки…герцога. Совет города настаивает на вручении всем причастным медалей и титулов, но при этом не сильно возражает против последующей порки и казни. Что пожелал Великий Магистр, думаю тебе и так известно? Однако в его просьбе было отказано.
Одно из зеркал издало смешок.
— Учитывая все произошедшее и вовлеченность стольких сторон, а также по той причине, что
