Знай они о моих изначальных планах, ужаснулись бы ещё больше. В первой версии я собирался приговорить предателей к смертной казни и намеревался начать именно с Хизмэя. Вика отговорила, сказала: «Люди тебе этого никогда не простят». Но, похоже, что даже изгнания предателей мне тоже прощать не собираются.

— Люди не расходятся, — первым делом посмотрев в окно, произнёс Толя, — и настроение у них совсем не праздничное.

— Так займите их делом, — буркнул я в ответ. — У нас враг на подходе. Сколько ему идти? Неделя, полторы максимум?

— Приблизительно, — подал голос Цинкин. — Пермь пылает, так что ночевать они останутся в поле, да и припасы теперь вряд ли смогут пополнить.

— Что-то мне подсказывает — срать им и на Пермь, и на припасы, — усмехнулся Толя, — Эти парни наверняка всё это время, как-то обходились своими силами. Да и много ты сейчас найдёшь? Мы целый год выкапывали все основные точки, к осени почти ничего крупного не осталось. А на мелких магазинчиках такую армию не продержать.

— Я надеюсь, что это хоть как-то их деморализует, — включился в разговор я, всячески пытаясь успокоиться от предыдущего разговора.

— Ага, полчаса проповеди, и моральный дух снова будет заряжен, — в своей манере, поддержал меня Толя. — Ладно, мы перекрыли и заминировали западный подход, с востока установили пулемётные точки, стены давно подготовлены, пусть только попробуют сунуться. Весь их расчёт был на то, что нас предадут изнутри, но мы вроде как решили этот вопрос.

— Вот именно, что вроде как, — вздохнул я. — С таким настроением у остальных можно ожидать удара в спину в любую секунду.

— А я тебе говорил: «Не нужно их отпускать», — с укором в голосе произнёс Цинкин. — Мои ребята готовы были встретить их за стеной…

— Мы не убийцы, — прервал его я. — Наведите порядок в городе, займите людей. Когда подойдёт враг, они сами всё поймут… Надеюсь.

— Что делать с теми, кто остался в лазарете? — спросил Толя. — Там сейчас немало поклонников Инай, а многие теперь попытаются скрыть этот факт.

— Ну, многих мы и так знаем, — пожал я плечами. — Как поправятся, выставим за ворота, а остальных выявим по ходу.

— Я бы прямо сейчас их выкинул, — снова обозначил свою позицию Цинкин. — Уж больно ты с ними мягок. Тут-то мы не можем, там-то мы не такие, тьфу. Вот попомни мои слова, Николаич, пока всех к железному порядку не приведёшь, так и будут на тебе ездить, а в итоге ещё и виноватым во всём оставят. Мои, вон, никто даже носом не повёл в сторону этого Хизмэя, а знаешь почему?

— Догадываюсь, Борь, только мы не в армии и там обычные гражданские люди, — указал я пальцем на окно. — Кем я буду, если они начнут по струнке ходить?

— Нормальным управленцем, — ухмыльнулся тот. — Устроил демократию, мать её. Небось при Сталине никто пёрднуть без разрешения не смел, и какую страну из руин поднял.

— Я не Сталин и у нас совершенно другая ситуация, — покачал я головой.

— Уверен? — продолжая криво ухмыляться, спросил он. — А как по мне, самая что ни на есть.

— Сына, мы все в курсе твоей позиции, — отвернулся от окна Толя, — но пока всё прекрасно получалось и без твоих советов.

— Да я заметил, — отмахнулся тот. — Ладно, хватит уже вату гонять, сами скоро всё поймёте.

— «Медведи» ещё не вернулись?

— Ближе к утру, сказали, будут, — отозвался Толя. — Снегоходы бросить пришлось.

— Странное они время выбрали для нападения, не находишь? — задал я вопрос, который мучил меня всё это время. — Сейчас ведь день-два и передвигаться будет вообще невозможно.

— Да, несладко, но всё же лучше, чем по грудь в сугробах, — за него ответил Цинкин. — А до лета могло просто припасов не хватить, ведь всю эту ораву чем-то кормить нужно.

— Тоже факт, — согласился я, — но вроде как подвозов наша разведка не заметила.

— Скорее всего, в арьергарде идут, — немного подумав, ответил тот, — Лично я бы так и поступил. Слушай, а что если попробовать их от кормушки отрезать?

— Ты как себе это представляешь? — вроде бы и возмутился, но тем не менее проявил интерес Толя. — Придётся немалый крюк сделать, неизвестно как еду защищают, где она, к тому же за стеной нас ждёт разъярённая толпа фанатов Инай.

— Выйдем на двух «Уралах» и устроим засаду. На кой чёрт мне к ним людей навстречу слать, — Цинкин ткнул пальцем в карту, — Они наверняка пойдут вот здесь, вот это место прекрасно подойдёт, чтобы их прижать и потом свалить по-быстрому. Пропустим основной состав, а подвозы закидаем с миномётов.

— Если они там есть, — непонятно почему, засомневался я.

— Что значит если? — удивился тот. — Должны же они что-то жрать?

— Возможно, им доставляют еду каким-то другим способом, — предположил я. — Например, по воздуху или ещё как?

— Вряд ли, — задумчиво посмотрел на карту Толя. — Мы бы давно услышали или заметили вертолёты, а вот по реке очень даже запросто. Кама давно лёд сбросила, и до Перми можно любое количество груза доставить, пока люди отдельно пешком топают.

— А войска тогда почему в марш отправили? — резонно заметил Борис. — Хотя, если с плавсредствами туго, то вполне логично выглядит. Но опять же, до Ебурга от Перми только Чусовая протекает, а она не шибко судоходная.

— Ну, для того, чтобы несколько лодок с едой переправить, глубины вполне достаточно, к тому же сейчас весна… — присмотрелся я к тонкой паутинке на карте. — Лично я рассматривал бы этот вариант как рабочий. А заодно теперь понятен выбор времени года, сейчас реки наиболее полноводны, а значит, можно переправить больше груза.

— Николаич, давай я вышлю в ту сторону пару небольших отрядов, — предложил Цинкин, — Сотни по две, думаю, будет в самый раз, пусть их немного пощиплют. Посмотрим, из какого они теста сделаны?

— Хочешь навязать партизанскую войну? — усмехнулся Толя.

— А чем плохо-то? — пожал плечами тот. — Пусть понервничают, так мы их хорошенько замедлим, хоть своё дерьмо разгрести попробуем, время выиграем.

— А как же эти? — кивнул я в сторону улицы. — Те, кого мы выгнали? Они наверняка попытаются помешать.

— Пусть попробуют, — натянул на лицо кровожадную улыбку Борис Николаевич. — С удовольствием объясню, что верить лучше в автомат Калашникова, чем в эту их, тьфу ты, прости господи, Инай.

— Ладно, Боря, действуй, — немного поразмыслив, дал добро я.

— Ну, вот и славно, — улыбнулся тот и поднялся с места. — А с этими, построже будь, — указал он пальцем в окно, — Не то скоро на шею сядут и ножки свесят. Люди очень быстро добро забывают, чуть пояса подтянуть заставили и сразу власть плохая. Не помнят уже, как в прошлом году с голоду дохли и мёрзли на морозе, как собаки.

— Разберёмся, Сына, — отмахнулся от него Толя. — Иди, своими делами занимайся.

— Люська твоя окотилась, нет? — повернулся в дверях тот. — Ты мне шерстяного друга обещал, помнишь?

— Нет, пузатая ещё бегает, — улыбнулся Толя. — Я о тебе помню, не переживай.

Мы остались вдвоём, но ненадолго. Немного пообщались на отвлечённые темы, и начальник СБ отправился домой заботиться о своей беременной кошке. Я ещё какое-то время ковырялся с бумагами, когда дверь в кабинет тихонько открылась, и на пороге появилась Вика.

— Может, нам переехать? — внезапно спросила она.

— Куда? — не сразу сообразил я.

— Да хоть в соседний дом, — пожала она плечами. — Я, конечно, понимаю, что тебе так было удобнее, но меня немного напрягает жить в соседней комнате с твоим рабочим кабинетом. Мы ведь больше не в бункере, места вокруг хватает.

— Да, извини, это я как-то не подумал, — улыбнулся я. — Ты права,