— Бля-я-я-я…

— Ага, вот, вот. — Ирка бесцеремонно плюхнулась к нему на кровать и захрустела чипсами.

Славик, конечно, воспользовался ситуацией и помацал её немножко, но после ухода подруги призадумался.

— Чего кислый как тухлый лимон? — спросила его мама, вернувшаяся со смены вечером. На шее противно расплывался маленький, едва заметный засос.

— Я понял, что не знаю, куда поступать!

Мама посмотрела на него, выпучив глаза.

— Как это не знаешь, Славочка? Мама говорила, ты поступаешь в архитектурный… Слава-а-а!

— Какой архитектурный, ма…

Слава, конечно, рисовал сносно, но не так, чтобы прям сейчас поступить. Или через полгода. Или через полтора.

— Я думала, ты у меня готовишься во всю! — воскликнула она.

Паника длилась ещё полчаса, пока от криков не проснулась бабушка и не прибежала давать всем люлей.

— Успокоились! Сели! Выбираем! — скомандовала она, и так и поступили.

В итоге консилиум выбрал в качестве основного направления историю искусств, а в качестве дополнительного экзамена историю. Просто историю.

Баллов нужно было много, поэтому с каникул Славик начал усиленно втрахивать себе в мозг знания, вместо того, чтобы втрахивать Ирку. И вместо того, чтобы играть с пацанами. И вместо пацанов. И даже иногда вместо Ирки. На модельную карьеру Славик при этом не забил, хотя и немного поумерил аппетиты. Ему это было нужно. Это было своеобразной отдушиной. И ему нравилась Марина. Он снимался для неё даже за косарь, хотя остальные платили куда больше.

В школе он сильно упал вниз по иерархической лестнице. В глазах девчонок, потому что внезапно перетёк в касту душных ботанов: ходил с озабоченной серьёзной миной, посещал консультации, не ловил записочки на уроках. В глазах парней — из-за «пидорских» фоток в инсте.

Борянчез так ему и сказал однажды в курилке, после съёмки, где Славика накрасили под деву Марию и нацепили нимб над головой: «Славян, ты чо, пидор?»

«Славян» очень возмутился и даже демонстративно на Боряна наехал, хотя уже потом, сидя на скучной физике, вспомнил строгое лицо Цезаря и то, как великий римский император смотрел на него в момент оргазма. А смотрел он на него так, что внутри всё сжималось приятно-приятно, сладко-сладко, но не приторно-сладко, а чисто-сладко, мягко-сладко, сочно, хорошо, довольно, воздушно… Славик мог бы продолжать так весь день.

— Слушай, я похож на пидора? — спросил он Ирку, провожая её до дома.

Ирка посмотрела на него волком.

— Чо? С хуя ли вопрос?

— Так, интересно.

— Не похож.

— Ну вот и Боряну так скажи.

— Нашёл, кого слушать, — буркнула Ирка.

Игорюше тоже доставаться перестало. По крайней мере, от Славика. Славику было не до Игорюши и его проблем.

Глава 3. Не Джуд Лоу

С Вадимом Славик познакомился случайно.

Это был четверг, и он сбежал с физры, чтобы посниматься для летней коллекции какого-то полуспортивного бренда (что было весьма иронично), а в перерыве (оказалось, что не завезли партию одежды) решил подождать на балкончике, где курили взрослые дяди и тёти. То был какой-то крутой офисник, и балкончик-курилка здесь тоже был крутой.

Стоять посреди кучи дымящего народу, у которого из-под пуховиков выглядывали дорогие брюки, строгие юбки, начищенные туфли, и который говорил на абсолютно непонятном взрослом языке, было прикольно.

Славик залипал в морской бой по онлайну, облокотившись о перила и наслаждаясь профессиональным слэнгом, льющимся в уши.

— Добрый день, — услышал он, и, вздрогнув, попал снарядом мимо цели.

Славик поднял глаза на незнакомого мужчину в пальто и без шапки, зато в перчатках и с красным кончиком носа. Кончик носа у этого мужчины был, как у Джуда Лоу. Вытянутый, красивый и продолжал абсолютно и неприлично прямую линию, идущую от переносицы.

Славик вопросительно поднял бровь, ожидая, что его сейчас попросят свалить из взрослого места, пока атата по жопе не сделали.

— Добрый…? — неуверенно поздоровался он.

Взгляд мужчины скользнул к морскому бою в его руках. А затем ему протянули открытую пачку сигарет.

— Если боитесь стрелять, я к вашим услугам. — Он мягко улыбнулся одними губами.

— Стрелять? — не понял Славик. К нему впервые обращался на «Вы» человек в два раза старше, да и вообще ситуация была странной. Славик ощутил растерянность и желание наконец свалить в тепло.

Мужчина потряс сигаретами, и до Славика дошло.

— А… не. Я не курю. Но спасибо.

На лице незнакомца отобразилась какая-то внутренняя борьба, Славику абсолютно непонятная. Зачем незнакомому мужику придумывать, как завязать с ним разговор? Зачем вообще им разговаривать?

Пока мужчина рожал из себя вопросы, Славик разглядывал его красивый нос и что-то даже отвечал, ощущая неловкость даже не из-за самого этого знакомства, весьма и весьма странного, а из-за того, что этой неловкостью был напитан его собеседник, хотя, казалось бы, какого черта? Ты ведь взрослый. Взрослые не умеют смущаться.

От чужого смущённого внимания Славика неожиданно спасла Алёна, выглянувшая на балкон.

За ухом у Алёны была ручка, на плече висел сантиметр, на шее — громоздкая цепь-колье, а на локте — какая-то олимпийка.

— Славик! — прикрикнула она хрипло, подзывая жестом.

Они со странным мужиком оба обернулись, а затем на лице первого появились удовлетворение и радость.

Славик натянуто ему улыбнулся и поспешил к Алёне.

— Ты где ходишь? Мы тебя уже полчаса ищем!

— Неправда! Я здесь стою только десять минут!

— Ух! — Алёна взяла его под локоть и поволокла к студии. — Одежда уже пришла, давай быстренько тебя отснимем и всё.

Они и вправду закончили за рекордные сроки. Славик уже был вполне поднатаскан, а потому менял позы и выражения лица с достаточной скоростью, почти даже на автомате. Удовольствия от такого механического выполнения работы, конечно же, было куда меньше, чем от полного погружения в себя, в роль, в образ, созданный одеждой и фотографом, но зато заказчица была довольна, потрепала по волосам и кроме поступившей оплаты ещё и одарила конфетками.

Конфетки Слава любил, но не так как их любила ба, поэтому успел сжевать только три штуки, пока его на выходе не нагнал балконный мужик.

— Тебя подвезти? — мужик внезапно перешёл на «ты» и даже коснулся его плеча кончиками пальцев. Слава этого почти не почувствовал, потому что был в объёмном пуховике.

— Да нет, спасибо, — отказался Слава, кидая в рот четвёртую конфету. А потом внезапно замер, раздумывая. Мужик замер вместе с ним, посматривая пристально и с надеждой. — Хотя давай.

Он тоже решил звать взрослого дядю на «ты». В конце концов, какая разница? Они ведь видят друг друга первый и последний раз в