Шрифт:
Закладка:
Вся сложность больших нововведений заключалась в том, что ислам не монолитен. В нем нет единой линии подчинения, как в том же христианстве. Однако выступив единым фронтом Османы и Сефевиды способны были обеспечить легитимность такому тезису на очень широкой территории. Во всяком случае, на самой развитой.
Фанатики останутся при своем. Тут и гадать нечего было. Но они и так постоянно чем-то недовольны. И у них постоянные проблемы со всеми. Даже с вполне себе законопослушными правоверными, живущими по канону. Ну, может быть не так рьяно, как фанатикам хотелось бы. Так что в целом ими можно пренебречь, потому что если этот тезис вводить сообща в двух державах, то не получится через провокации друг другу вредить. Нет, ну технически можно, хотя будет это крайне сложно. На публичную проповедь чего-то неправильного придется реагировать. И уж тут сомневаться не приходилось — обе стороны будут внимательно приглядывать друг за другом в столь щекотливом вопросе.
Для остальных же, включая самих Османов, этот шаг открывал возможность гипотетически начать выстраивать династические союзы с христианами. Да, неизвестно как на это отреагируют сами христиане. В целом. Но почти наверняка найдутся желающие разыграть эту карту…
— И вы это сделаете? — после паузы спросил посол шаха.
— Для этого я вас сюда и пригласил, чтобы поговорить с глазу на глаз, — лукаво улыбнулся султан.
— А что вас интересует?
— Заключение военного союза против мамлюков. И вашего деятельного участия в нем. Вы должны помочь мне разбить мамлюков и вернуть мои земли в Леванте и Египте.
— И все?
— Этого мало? — грустно улыбнулся султан. — Я слышал, что при дворах европейских монархов уже на полном серьезе стали обсуждать вопросы возрождения Иерусалимского королевства и прочих держав крестоносцев. При поддержке мамлюков. До меня дошли слухи, что те готовы сдать земли Левант под гарантии мира. Что, де, ни мы, ни вы к ним армии не проведем.
— Интересно… очень интересно… я о таком еще не слышал. — подозрительно произнес посол, но старательно эту свою эмоцию сокрыть. Впрочем, интерес султана был предельно ясен.
Он обеспечивал свои тылы.
Если Иран станет его военным союзником, да еще после такого общего дела, то вряд у них найдется достойный повод воевать. Если, конечно, его специально не создавать. А Ирану это было бы в ближайшее время не выгодно. Порте тоже.
С другой стороны, покой достигался и с Россией, которая получала что хотела. Оставались Габсбурги на северо-западе и мамлюки на юге. Но если Иран вступит в эту войну на стороне Ахмеда, то вряд ли против мамлюков потребуется разворачивать большие войска. Так что… вполне себе решение.
Компромиссное.
Но учитывая истерзанную поражением репутацию султанов даже таким образом стяжать себе победу — уже успех. В конце концов — земли вернуться под руку султана. И подданным об этом обязательно скажут. Что обеспечивало Ахмеду славу победоносного и успешного правителя. А значит и покой правления. Во всяком случае — сколько-то лет точно.
А дальше?
Бог весть. Тут лет на пять-десять покоя бы добиться. И порешать накопившийся ворох внутренних проблем. Начиная с института янычаров, который Ахмед намеревался ликвидировать. Слишком уж угрожающе они выглядели с каждым годом. И слишком легко их использовали для подрыва внутреннего порядка в державе.
Недавняя война привела к тому, что казармы Константинополя опустели. Удар янычарам был нанесен сокрушительный. В тяжелой битве и провальном штурме они разом потеряли людей больше, чем когда-либо ранее. Так что обстоятельства благоволили…
— Я думаю, что моего господина, вполне устроит такой вариант, — после некоторой паузы, произнес посол, — но за одним дополнением.
— Каким же?
— Было бы славно, если бы, говоря о Большом исламе вы, о великий, не забыли упомянуть, что последователи Сефи ад-Дина признается вами полноценным течением ислама. Без оговорок.
— Вы многого просите.
— Но и многое даем. Ведь воевать с мамлюками, по сути, будем мы. Не так ли?
Султан улыбнулся.
Загадочно.
И кивнул, принимая этот тезис…
* * *
Алексей медленно вошел в свой кабинет. И упал на диван, небрежно бросив пухлую папку возле него.
Ему было тяжко.
Очень тяжко.
Впервые с начала своей новой жизни тут он крепко заболел. Там, в XXI веке подобная беда и не беда была бы вовсе. Лекарств хватало. И квалифицированной медицинской помощи. Во всяком случае ему с его положением всегда с этим было просто.
А тут вот… простуда.
Хотя, судя по силе проявление, скорее что-то инфекционное.
На первый взгляд мелочь.
Тяжело, но пройдет.
Впрочем, это только на первый взгляд. Потому что подходящих лекарств в этой эпохе еще не имелось. Лишь народные средства. Да и те в несколько усеченном и искаженном формате. Из-за чего любая такая «мелкая пакость» могла легко дать осложнение с летальными последствиями. Например, пневмонией. Чем ее тут лечить? Молитвой?
Постучались.
Алексей никак не отреагировал.
Полминуты спустя дверь все же открылась и в помещение вошла его мать.
— Ты хоть отзывайся, — обеспокоенно произнесла она.
— Все равно ведь войдешь, — кисло ответил царевич.
— Как твое самочувствие?
— Бодр и весел, как видишь, — ответил сын вялым голосом.
— Бодр нужно говорить бодрее, а что весел — веселее. Тогда поверю. Может быть. Хотя, как мне кажется, ты только с горничными своими и бываешь весел. А в остальном — ходишь мрачный и холодный. Словно не человек, а какой автоматон.
— Разве же я не улыбаюсь?
— Да разве это улыбка? Словно маска к лицу приставлена. Вымученная. Неужели матери совсем не рад?
— Рад, но ты слишком близко не подходи. А то еще заразишься и детям передашь.
— Сплюнь!
— Не хочу мебель портить, да и паркет красивый — жалко на такой плевать.
— Ох, Леша-Леша. — покачала головой Евдокий. — Шуточки у тебя.
— Почему шутки? Правда жалко.
