– А потом?

– Потом больше не звонил. Но потом Фацио спрашивал раза два в день, не меньше, не звонил ли, случайно, Манселла. И всякий раз, когда я говорил нет, он говорил, что, если вдруг позвонит, немедленно соединить с ним, потому что очень сильно важно.

– Спасибо, Катаре, ты мне очень помог.

– Синьор комиссар, позвольте спросить?

– Спрашивай.

– Что с Фацио?

– Ничего. Ерунда, не волнуйся.

Катарелла вышел, изо всех сил стараясь не волноваться.

Как только за ним закрылась дверь, Монтальбано тяжело вздохнул и решил сделать то, чего делать не хотел. Лучше начать с худшего. Он набрал номер доктора Паскуано.

– Доктор на месте?

– Занят.

– Монтальбано это. Позовете его?

– Комиссар, вы меня извините, но не могу. Он с самого утра чернее тучи, всем грубит, и как раз сейчас проводит вскрытие.

Видимо, Паскуано накануне крупно проигрался в покер. В таких случаях голодный тигр добрее, чем доктор Паскуано.

– Тогда я вас спрошу. Ночью и сегодня утром были новые поступления?

– Свежие трупы, хотите сказать? Нет.

Монтальбано с облегчением вздохнул.

Он вышел из кабинета и, проходя мимо Катареллы, бросил:

– Я в Монтелузу, вернусь через час. Скажешь Ауджелло, пусть звонит на сотовый.

В Монтелузе три городские больницы и две частные клиники. Раньше достаточно было позвонить по телефону, сказать, что ты из полиции, и тебе сообщали всю необходимую информацию. Теперь эта чертова политика конфиденциальности, пока не придешь сам и не покажешь удостоверение, ни слова не добьешься.

В городских больницах Фацио не было. Предстояло самое сложное: частные клиники. Эти хранят секреты пациентов лучше, чем швейцарские банки. А сколько мафиози там оперируется! Вестибюль в первой клинике напоминал холл пятизвездочного отеля. За стойкой регистратуры, которая сгодилась бы в качестве зеркала, стояли две женщины в белых халатах – молодая и пожилая. Придав лицу суровое выражение, он обратился к пожилой:

– Комиссар Монтальбано, – и протянул удостоверение.

– Чем могу вам помочь?

– Мои люди будут здесь через десять минут. Все пациенты должны находиться в палатах, посетителям запрещено покидать больницу.

– Вы шутите?

– У меня постановление прокурора. Ищем опасного преступника, его фамилия Фацио, по нашим сведениям, со вчерашнего он дня находится у вас.

Регистраторша, белая как полотно, наконец ответила:

– Но у нас два дня как нет госпитализации! Смотрите сами! – И она повернула к комиссару монитор компьютера.

– Не морочьте мне голову! У нас есть сведения, что в клинике Матердеи…

– Но это не клиника Матердеи!

– Как?!

– Это клиника Салус!

– О боже! Простите, я ошибся. Извините! Всего доброго! Кстати, не вздумайте предупреждать Матердеи!

Из второй клиники его просто выгнали. Встретила его старшая медсестра лет шестидесяти, ростом под два метра, тощая, как смерть, и такая же страшная.

– Мы не подбираем на дорогах раненых бандитов.

– Хорошо, синьора, но…

– Я вам не синьора.

– Не надо отчаиваться, рано или поздно вы встретите своего принца.

– Вон отсюда!

Монтальбано садился в машину, когда его кто-то окликнул. Знакомый врач. Комиссар изложил суть дела. Врач ушел и через пять минут вернулся на парковку.

– Новых пациентов в эти дни не поступало.

Что это значит? Все вдруг сделались здоровыми или просто не накопили денег на оплату частных клиник? Ладно, главное, что Фацио нет ни в одной больнице. Куда же он подевался?

Зазвонил телефон: Мими Ауджелло.

– Сальво, ты где?

– Возвращаюсь в Вигату, был в Монтелузе, обошел все больницы. Фацио здесь нет.

– Слушай, а что, если…

Монтальбано понял.

– Не волнуйся, в морге его тоже нет. Есть у тебя новости?

– Есть. Приезжай в порт. Жду у входа, у южных ворот.

– Еду.

Южные ворота находились неподалеку от восточного пирса, где комиссар любил прогуливаться после обеда. Они служили главным образом для проезда машин на паром, направляющийся на Лампедузу. Отчаливал он ближе к полуночи. Как только начинался сезон отпусков, этот район порта превращался в бивак для туристов, ожидавших погрузки на корабль.

С обеих сторон огромных ворот стояли будки для офицеров финансовой полиции, контролировавших движение.

Днем, как правило, здесь было спокойно, оживление начиналось лишь к вечеру.

– Ночью эти и центральные ворота закрываются. Открытыми остаются только северные, – объяснил комиссару Мими.

– Почему?

– Потому что там швартуются рыболовные суда, там находятся склады и грузятся рефрижераторы, в общем, все, что нужно рыбакам.

– Если с Фацио что-то случилось, это случилось ночью.

– Вот именно.

– Тогда почему мы у южных, а не у северных ворот?

– Нас ждет офицер, его фамилия Сассу, прошлой ночью он дежурил у северных ворот.

– Он что-то видел?

– Идем, поговоришь с ним сам.

Сассу было лет двадцать с небольшим, парень оказался компетентным и неглупым.

– Рыболовецкие суда обычно возвращаются не раньше полуночи, разгружают улов, часть которого остается здесь, а остальное грузят в рефрижераторы, и те сразу уезжают. Работа кипит примерно до трех часов ночи, потом наступает тишина. Часа в четыре я услышал странные звуки. Мне показалось, это выстрелы.

– Сколько их было? – спросил Монтальбано.

– Два.

– Вы уверены, что это были выстрелы?

– Не уверен. Это мог быть звук мотора. Например, мопеда или мотоцикла. Кстати, сразу после этого мимо меня проехал большой мотоцикл. Поэтому я не встревожился.

– Сзади был пассажир?

– Нет.

– А вы не слышали криков, угроз? Может, кто-то звал на помощь?

– Нет, ничего.

– Вы можете вспомнить, откуда послышались выстрелы?

Сассу задумался, вид у него вдруг стал растерянным.

– Странно, – пробормотал он.

– Что?

– Я сейчас подумал… что, скорее всего, вы правы.

– Почему?

– Между двумя хлопками прошло несколько секунд. Мне показалось, я слышал первый рядом с доком, но следующий раздался намного дальше, где-то в районе второго или третьего склада… Если бы это был мотоцикл, я бы услышал оба хлопка с одной стороны.