– Думаю, синьора, вам я могу сказать. Мы ищем женщину.

– Женщину? Какую женщину? – удивилась синьора Синагра.

– Транссексуала по имени Жанна Лонеро, ваш муж уже давно встречается с ней…

– Ах-х-х-х-х!

Крик раздался такой громкий и неожиданный, что Монтальбано подпрыгнул, а на лестнице послышались шаги трех полицейских, помчавшихся на выручку комиссару.

– Мне говорили! Мне говорили об этом! А я-то, дура, отказывалась верить!

– Успокойтесь, синьора Синагра, не надо так!

– Сукин сын! Скотина! Стыд-то какой! Спутался неизвестно с кем, не баба и не мужик! Какая мерзость! Подонок! Я убью его, скотину, клянусь, ему не жить!

Не выдержав, она побежала на кухню и стала двигать огромный холодильник на колесиках. Монтальбано понял.

– Ламарка, отведи ее в другую комнату.

Ламарка был парень крепкий, но ему с трудом удалось оттащить синьору от холодильника. Она больше не рычала, а только тихо плакала.

Комиссар наклонился и увидел, что плитки пола в одном месте соединены без швов.

– Это люк. Галлуццо и Ди Градо, попробуйте его открыть.

Минут пятнадцать они безрезультатно провозились с плиткой. Наконец Монтальбано заметил рядом с розеткой холодильника какой-то выступ. Он ткнул в него пальцем, и люк бесшумно открылся. Классическое логово мафиози. Галлуццо и Ди Градо держали револьверы наготове, комиссар нагнулся и прокричал, сложив руки рупором:

– Немедленно выходите с поднятыми руками, или я брошу гранату!

Галлуццо и Ди Градо переглянулись. Откуда у комиссара граната? В этот момент появились поднятые руки, а за ними – изуродованное шрамами лицо Витторио Кармоны, киллера и телохранителя мафиози.

– Надень на него наручники! Это беглый рецидивист! – сказал комиссар.

За ним появился Франко Синагра. Он был в одних трусах, одежду держал в руках.

– Вы арестованы по обвинению в убийстве Филиппо Манзеллы и Матильды Веррузо и покушении на убийство старшего инспектора Джузеппе Фацио.

– Могу я одеться?

– Нет.

Это был ужасный день. Журналисты, телевидение, интервью по телефону, разъяренный шеф, потому что мерзавец Аркуа передал ему взрывоопасное письмо, адресованное Монтальбано, тем самым поставив начальника управления перед необходимостью срочно принимать решение. Прокурор Томмазео, который ни хрена не понял и говорил всем, что это его заслуга; Синагра в трусах и наручниках в новостных передачах по всем государственным каналам…

В девять вечера, когда Монтальбано, смертельно усталый, возвращался к себе в Маринеллу, позвонила Анжела.

– Подожди минутку, – ответил он.

Съехал на обочину, остановился и только после этого продолжил разговор:

– Анжела, спасибо! Ты все сделала великолепно! Чудесно сыграла роль с Томмазео! Если бы не ты… ты уже слышала?

– Конечно! По телевизору только об этом и говорят! Почему ты не позвонил мне?

Он просто забыл.

– Прости, Анжела, я закрутился…

– Я понимаю.

– Можешь теперь ничего не бояться. Никто заставит тебя делать что-то против твоей воли.

– Знаешь, Сальво, я подумала…

– Что?

– Не обижайся, прошу тебя. Но поскольку у нас больше нет повода для встречи…

У него перехватило дыхание. Вообще-то она права. Повода нет.

– …сегодня ты ко мне не приедешь.

– Не обижайся, Сальво, пойми меня.

– Я не обижаюсь, я тебя прекрасно понимаю.

– Прости меня, ладно? И звони в любое время. Пока.

– Пока.

Слегка приуныв, он устроился на веранде и попытался утешить себя огромной тарелкой капонаты.