Шрифт:
Закладка:
Яростный огонек блеснул в глаза Теми. Подошедший к ним с вопросом и было открывший рот официант, посмотрев на выражения лиц синьоров, предпочел испариться.
– Похоже на заготовленную фразу, – процедил Темистокле, – Но как-то мелко соглашаться на встречу со мной лишь из желания оскорбить…
– Мне было интересно, зачем ты объявился.
– Мне нужна твоя помощь.
– Семь лет назад мне нужна была твоя помощь, но ты предпочел исчезнуть, не удостоив меня и парой строк.
– Я тешился слабой надеждой, что ты не забыл предшествовавшие тому заслуги.
– Заслуги? Ты просто ставил на меня, словно на беговую лошадь.
– О нет, дружище, ты – не лошадь! – воскликнул Темистокле, – ты – колесничий, меняющий людей, как лошадей, в своей имперской гонке!
Он с искренней, не пытающейся унизить жалостью посмотрел на композитора, которого много лет считал лучшим другом. Тот ответил ему холодным, спокойным, бесчувственным взглядом.
– Величие маэстро Верди – творение не только твоих рук, Джузеппе, – промолвил Солера, поднялся и, кинув пару мятых банкнот на стол добавил, – похоже, ты никогда этого не поймешь.
Темистокле направился к выходу из кафе. Джузеппе не собирался ни отвечать, ни останавливать его. Это была их последняя встреча.
Солера вновь появится у ног королевы Изабеллы через три года, в 1858 году. Однако непостоянной правительнице на тот момент уже будут нужны его навыки, но не чувства. Женское коварство бывший некогда проницательным Теми распознает не сразу, и с готовностью отправится решить несколько дел ее величества в качестве посла в Лиссабоне. Будучи уже на берегах атлантического океана, он прознает о новом любовном увлечении королевы. Миссия будет провалена, а теперь уже бывший посол покинет Испанию и больше во владения предавшей его королевы не вернется.
Зализывая раны разгулом и пьянством, Солера будет прожигать свои дни, пока неожиданно для самого себя не получит предложение «сослужить службу Италии» от Наполеона III. С этого момента, Теми станет шпионом в играх австро-итало-французской войны, однако и они закончатся лишь сожалениями. Его таланты снова будут использованы для чужих целей. Целей, не вызывавших у него даже симпатии.
К сорока пяти годам искрометный весельчак и балагур Солера почувствует, что его жизнь сложилась в череду разочарований. Творческих, любовных, политических. Он будет менять страны и профессии, друзей и женщин, но счастья не найдет. Начальник полиции в Египте, продавец антиквариата в Париже, коневод в Вене. В какой-то момент авантюризм станет целью, а не стилем, что приведет к закономерному финалу.
Закончит свои дни бывший поэт, либреттист, импресарио, шпион и комиссар полиции в вонючей нищете миланской каморки спустя четыре месяца после того, как встретит свой шестьдесят третий год. Забытый всеми, автор слов гимна свободной Италии будет найден в своей постели лишь через несколько дней после смерти, забравшимися к нему в окно юными воришками.
***
Тусклые лучи еще не проснувшегося солнца лениво освещали пустую площадь Буссето. Сентябрьским утром 1855 года воздух был полон провинциальной свежести и осенней прохлады.
Отпраздновавшая две недели назад свой сороковой день рождения, Джузеппина шла через площадь, опустив вуаль и размышляя о том, было ли хоть что-то в последних пятнадцати годах ее жизни, что она рискнула бы изменить, представься ей такая фантастическая возможность.
Подойдя к церкви, она потянула массивную дубовую дверь на себя. Та неохотно поддалась, ее скрип отразился эхом от стен спавших домов. Джузеппина, словно крадучись, проскользнула внутрь.
На молитвы у бывшей оперной дивы ушло не больше тридцати минут, но этого было достаточно, чтобы городок успел проснуться и погрузиться в неспешную рутину ежедневных дел. Хозяева магазинчиков уже раскладывали товар по прилавкам, кареты и телеги сновали туда-сюда, развозя пассажиров и грузы, рабочие на стройке за поворотом колотили молотками на всю площадь.
Когда она вышла из церкви, солнце было высоко в небе. Опущенная вуаль не помогала. Завидев Джузеппину, провинциальные жители демонстративно выказывали недовольство ее появлением. Кто-то косо смотрел, другие шептались.
Сердце Джузеппины учащенно забилось, но тешить публику, выказывая признаки страха или волнения, она не собиралась. Высоко подняв подбородок, под бесконечными осуждающими взглядами окружающих она ровным шагом направилась через площадь и свернула в переулок.
Джузеппина шла по узким улицам Буссето быстрым шагом. Судя по реакции почти каждого, кто ей встречался, в городе она была знаменита, и слава ее была дурной. Враждебность и неодобрение висели над ней, словно грозовая туча.
Лишь выйдя на поселковую дорогу, она сбавила темп. Подняв вуаль, Джузеппина подставила красивое, пусть и немного уставшее лицо солнцу. Вокруг были поля, по которым еще не сдававшийся осени летний ветер гонял пшеничные волны. «Как хорошо, когда нет людей» – пролетело в голове бывшей оперной дивы.
Медленно она шла в душистой тишине, пока впереди не показался густо заросший глицинией красновато-розовый забор просторного поместья. Джузеппина открыла изящные кованые ворота и вошла. К ее ногам с радостным визгом бросилась бергамская овчарка.
– Бандит! – потрепала она пса за ушами и пошла к дому. В надежде на еще одну порцию ласки четвероногий вприпрыжку отправился за ней, то и дело подталкивая ладонь Джузеппины мокрым коричневым носом.
Обходя большую овальную клумбу, она улыбнулась многоцветию фиалок, которые огибал идеально ровно постриженный ободок густой травы. Изогнутая лебединой шеей кованая ручка стеклянной двери послушно поддалась и бывшая оперная дива вошла в дом. Полный разочарования Бандит побрел прочь, а Джузеппина сняла шляпку, бросила ее легким движением на эбеновую оттоманку, стоявшую у стены. Сладко потягиваясь, как человек, который наконец-то может расслабиться, она направилась через просторный залитый солнечными лучами холл к широкой лестнице на второй этаж.
Зайдя в гостиную, Джузеппина удивилась, что там никого не было. Она подошла к широкому панорамному окну, украшенному латунным кружевом и выглянула в сад.
Ухоженные клумбы, вымощенные дорожки, замысловато выстриженные формы кустов, миниатюрный пруд и обвитая диким виноградом беседка. Все здесь было наполнено заботой, трудом и хорошим вкусом хозяев. Несколько садовников сажали кусты роз неподалеку от пруда. Ими руководил статный мужчина в широкополой шляпе. Засучив рукава белой рубахи, он держал большой саженец в вырытой ямке и активно раздавал какие-то указания окружающим. Из-под его шляпы выбивались полуседые кудри густых волос. Он поднял голову и посмотрел в окно гостиной. Это был Джузеппе Верди.
Векселю Савойского королевского дома не пришлось ждать плачевных для итальянских патриотов результатов революции 1848 года. В ту минуту, когда на жаркой, людной парижской улице семь лет назад Джузеппе увидел у дверей здания через дорогу Джузеппину, все
