Шрифт:
Закладка:
В другом классовом направлении Остин почти не упоминает, во всяком случае, по меркам более ранних или более поздних романов, таких как "Том Джонс" (1749) или "Маленькие женщины" (1868-1869), слуг и маленьких детей, которые на самом деле присутствовали в ее доме в большом количестве. В ее деревушках, кажется, нет и сельскохозяйственных рабочих, во всяком случае, по меркам Томаса Харди. Два народа не являются предметом заботы Джейн. В "Убеждении" мы слышим о няне миссис Чарльз, но не слышим ни ее речи, ни рассказа о маленьких детях, находившихся под ее опекой.¹⁹ У матери Джейн было восемь детей: шесть сыновей и две дочери. Есть проблески и подразумеваемое присутствие.²⁰ Однако толпы детей, слуг или работников фермы не имеют говорящих ролей.
Также редко встречаются капиталистические фермеры, платящие дворянам ренту - "yeomen" - так их называли дворяне. Если говорить о "среднем классе", стоящем ниже дворянства, то ни один из главных героев Остин не является условно буржуазным, хотя некоторые весьма важные второстепенные персонажи таковыми являются. Например, в "Гордости и предубеждении" это Гардинеры, тетя и дядя главной героини Элизабет Беннет. Дядя Эдвард Гардинер занимается торговлей в Лондоне, куда приезжает Элизабет. Однако в законченных романах Остен ни один купец или фабрикант не занимает значительного места. Правда, этот факт становится не столь удивительным, если вспомнить, что Остин Кантри, как впоследствии и Диккенс-Сити, находился на юге, в деиндустриализирующейся части Англии того времени, хотя Лондон лишь недавно уступил свое место среди главных промышленных районов Европы и все еще оставался торговым центром империи.
Критик Маркман Эллис утверждает, что "персонажи Остин выражают глубокое отвращение к торговле". Многие так и делают, но собственное мнение Остин, скрывающееся за ее иронией, вполне очевидно и ни в коем случае не является антибуржуазным. Эллис прав в том, что "последовательный поток консервативного мнения на протяжении всего XVIII века продолжал утверждать [вопреки Аддисону, Стилу, Дефо, Лилло, Филдингу, Джонсону и, я говорю, Остен], что активное участие в торговле лишает дворянства всяких претензий"²¹. Самая обычная буржуазная фигура в романах - Роберт Мартин, обеспеченный йомен, ухажер Гарриет Смит в "Эмме". Поначалу Гарриет "верила, что он очень умен и все понимает. У него было очень хорошее стадо, и, пока она была с ними [т.е. присутствовала с Мартином и покупателем шерсти], за его шерсть предлагали больше, чем за кого-либо в стране"²²."Главная героиня Эмма, которая в своей суетливой манере беспокоится о том, что если Гарриет выйдет за него замуж, то "ей придется навсегда опуститься [в социальном плане]", уговаривает Гарриет не принимать его предложение - до самого конца романа, когда выясняется, что сама Гарриет по происхождению буржуа (отец-торговец, сообщает Остен с легкой иронией, "достаточно богат, чтобы позволить ей ... комфортное содержание ... и .... ...удобное содержание... и достаточно порядочный, чтобы всегда желать скрыть ее происхождение"). Ранее, в главе 4, Эмма вставляет шпильку:
ЭММА. Мистер Мартин, я полагаю, не обладает информацией, выходящей за рамки его собственного бизнеса? Он не читает?
ХАРРИЕТ. О да! То есть нет, я не знаю, но я думаю, что он много читал. . . . И я знаю, что он читал "Викария из Уэйкфилда". . . .
ЭММА. Молодой фермер, верхом или пешком, - это последний человек, который вызывает у меня любопытство. Йомены - это как раз те люди, с которыми, как мне кажется, я не могу иметь ничего общего. . . . Фермер не нуждается в моей помощи и, следовательно, в одном смысле настолько же выше моего внимания, насколько ниже его во всех других. . . . В том, что вы дочь джентльмена, сомневаться не приходится, и вы должны поддерживать свои притязания на это положение всем, что в ваших силах, иначе найдется немало людей, которым доставит удовольствие унизить вас. . . .
Гарриет [опечаленная и внезапно решившая не принимать предложение Мартина]. Конечно, он не такой воспитанный, как настоящий джентльмен.
Деловые люди, которые не являются, как настоящие джентльмены, то есть, по словам Эммы, "рождены для независимости", могут при "усердии и удаче" стать богатыми, но всегда будут выглядеть в обществе "очень клоунски". Независимость в смысле буквального или символического нетрудового дохода была тогда ключом к джентльменству - земельная рента, церковные бенефиции, проценты по государственным облигациям, доходы от морских призов, собранных дерзкой охотой на французов и их торговых партнеров, даже гонорары частным врачам и барристерам, выставляемые в патрицианских гинеях (двадцать один шиллинг за гинею), а не в плебейских фунтах стерлингов.
Как отмечает историк Гордон Вуд, говоря о стремлении Бена Франклина к дворянству, джентльмен был "независимым в мире зависимых, образованным в мире лишь частично грамотном и обеспеченным в мире рабочих"²³ В Америке восхищение полностью и гордо обеспеченными людьми не сохранилось далеко в XIX веке. Позднее, в XIX веке, даже в лордской Англии оно в значительной степени разрушилось. В романе Троллопа "Финеас Редюкс" (1874) презрение к человеку без профессии, например, к престарелому герцогу Омниуму, ощутимо. Героиня мадам Геслер, вдова богатого буржуа (и еврейка), к тому времени "знала, что ни один человек не смеет жить праздно, как жил герцог". Второстепенный персонаж романа Жерар Мауле, хотя и не был аристократом, как герцог, но, по словам миссис Аттербери (из Флоренции, которая "была близким другом Гарибальди"), был "самым невыносимо праздным человеком, который когда-либо бродил по свету без всякого видимого занятия в течение нескольких часов". "Но он охотится, - сказала Аделаида. "Вы называете это занятием?" - с презрением спросила миссис Аттербери".²⁴
Однако в незаконченном последнем романе Остин "Сэндитон" (1817) прямо и много говорится о рабочей буржуазии. Любимый брат Джейн, Генри Томас Остин (1771-1850), который в течение десятка лет был успешным банкиром в Лондоне, только что обанкротился во время экономического спада, последовавшего за поражением французов. По этой банальной причине хотелось бы,
