Начальник ВЧК поднялся из-за стола и посмотрел на заместителя председателя Крымского ревкома, глаза которой метали молнии.

— Как минимум две недели, — ответил тот.

— Что? Вы понимаете, что вы говорите? Если вы не в состоянии выполнить подобное поручение ревкома, так и скажите. Я буду звонить в Москву Якову Петерсу, пусть он тогда решает эту задачу! — чуть ли не закричала на него Катерина.

— Зачем же сразу Петерсу? — произнес начальник ВЧК. — Думаю, что мы и без него здесь справимся.

— Даю вам трое суток, — жестко произнесла заместитель председателя Крымского ревкома. — Трое суток и не более. Вам поможет кавалерийский полк Нежданова. Вопросы есть?

Вопросов не было все встали, молча, расходиться.

***

Отряд Варшавского третьи сутки уходил от погони. Красные висели на хвосте отряда и не давали ему возможности ни отдохнуть, ни оказать помощь раненым. Впереди показался небольшой лес, который, как посчитал Евгений, мог дать им временное убежище. Углубившись в лес, отряд остановился около большого и глубокого оврага.

— Прапорщик! Выставите боевое охранение, а остальным отдыхать! — приказал поручик.

Уставшие от столь длительного перехода люди, буквально повалились на землю. Вскоре, все погрузились в сон. Евгения разбудили выстрелы, которые гремели совсем рядом с их стоянкой. Он залег за пулемет. Через минуту-другую он увидел свое боевое охранение, которое ведя огонь из винтовок, отходило к оврагу.

— Красные! — закричал прапорщик и, схватившись за прострелянную грудь, повалился в траву.

— Занять оборону! — выкрикнул Варшавский и, заметив среди деревьев фигуры красноармейцев, открыл по ним огонь из пулемета.

Пули словно остро отточенные косы срезали тонкие деревья, срезали ветви, прижимая атакующую цепь красных к земле. Огонь пулемета поддержали винтовочные залпы, выбивая из людской цепи целые бреши. Наконец красные, не выдержав огня обороняющихся офицеров, стали отходить назад.

«Что делать? — размышлял Варшавский, лежа за пулеметом. — Сейчас они предпримут новую атаку и постараются выдавить нас из леса. Если это произойдет, то в поле они просто порубают их всех».

Между деревьями снова показались красноармейцы. В этот раз они атаковали своеобразно, подковой, охватывая отряд с флангов. Евгений развернул пулемет и первой же очередью срезал несколько человек. Один из красноармейцев швырнул в его сторону гранату. Она ударилась в дерево и отскочила в сторону. Ее взрыв сразил еще двух красноармейцев. Со стороны красных ударили два пулемета. О бронированный щиток его пулемета ударило несколько пуль, которые с визгом ушли куда-то вверх.

Евгений оглянулся назад. Несколько человек из его отряда были уже на дне оврага и стали пытаться подняться из него на противоположную сторону. Раздался взрыв гранаты, и они попадали замертво на дно оврага.

«Выходит, окружили, — подумал он. — Сейчас перегруппируются и ударят снова. Чем их встречать, патронов осталось еще минут на десять хорошего боя».

Расстреляв очередную пулеметную ленту, Евгений двинулся в сторону красных. Этот план у него родился спонтанно. Он дополз до места, где недавно брошенная граната красноармейца посекла своих товарищей. Отбросив в сторону свою фуражку, он быстро стянул с себя офицерский китель и швырнул его в кусты. Сняв с красноармейца гимнастерку, он надел ее на себя. Намазов свое лицо кровью убитого, он надел на голову буденовку и лег рядом с телами убитых им красноармейцев. Потому, как редко раздавались выстрелы, он понял, что его отряд полностью истреблен красными. Прошло минут двадцать прежде, чем он услышал голоса бойцов, которые прочесывали лес, добивая раненых белых офицеров.

— Гаврилов! Посмотри, сколько здесь наших они накрошили, — произнес один из красноармейцев, становившись рядом с Варшавским. — Надо будет направить сюда подводу, чтобы собрали тела.

— Понял, товарищ комиссар. Сейчас пришлю….

Вскоре подъехала телега. Двое мужчин преклонного возраста стали грузить трупы красноармейцев. Один из них подошел к Евгению.

— Посмотри, этот кажется еще живой. Что будем с ним делать?

— Клади его поверх тел. Пусть Настя посмотрит, что с ним….

Они с трудом забросили в телегу Варшавского. Ударив лошадь кнутом, они двинулись из леса.

***.

В то утро атака Корниловского полка, в составе которого воевал Евгений Варшавский, мгновенно опрокинула красных. Откатившись до вокзала, красные перешли в контратаку, но их погнали снова. Сотня, которой командовал Варшавский, одной из первых оказалась на железнодорожных путях, на которых под парами стояло два состава. Из вагонов, словно из порванного мешка, как горох, посыпались красноармейцы.

— Руби их! — громко скомандовал Евгений и, выхватив из ножен шашку, первым помчался на врага.

Несмотря на то, что красные превосходили его сотню в несколько раз, организовать оборону они не смогли и стали легкой добычей кавалерии. Остановить это побоище смог лишь броневик красных на борту, которого белой краской было написано «Товарищ Артем». Первой же пулеметной очередью он свалил на землю несколько конников.

— Спешиться!

Казаки открыли по броневику огонь из винтовок. Варшавский буквально нырнул под вагон. Он побежал вдоль стоявшего железнодорожного состава. Остановившись, он увидел броневик, который вел огонь по белым.

«Сейчас я тебя достану», — подумал Евгений, доставая из кармана галифе гранату.

Он снова нырнул под вагон и, сорвав чеку, швырнул гранату под колеса броневика. Яркая вспышка на какой-то миг ослепила его. Колесо броневика отлетело в сторону, а сама бронированная машина завалилась на бок. Поручик вскочил на поверженную им машину и открыл люк. Водитель всем телом навалился на руль. Из его разбитой головы текла кровь, смешанная с мозгами. Рядом с ним на сиденье находилась молодая красивая женщина, которая по всей вероятности была пулеметчицей. Светлые густые волосы женщины были в крови.

— Добей! — прошептала она.

Рука Варшавского державшая револьвер дрогнула.

— Живи, — прошептал он и спрыгнул на землю.

Ему подвели его коня и он, вскочив в седло, повел сотню дальше на Харьков. Сейчас он смотрел на женщину, которая склонилась над его головой, смывая с его лица запекшую кровь. Неожиданно ее рука дрогнула.

«Похоже, узнала, — подумал он. — Что делать?»

Женщина пристально посмотрела на Варшавского.

— Живи, — тихо произнесла она.

Она бросила мокрую тряпку в таз и неторопливо, отошла в сторону. Евгений сполз с телеги и направился в сторону, где стояли кони красноармейцев. Он быстро вскочил на коня и, натянув поводья, ударил его каблуками сапог. Конь взвился на дыбы и словно выпущенная из тугого лука стрела, помчался по степи.

— Стой! Буду стрелять! — выкрикнул выбежавший из кустов ему наперерез молодой человек в буденовке на голове.

Евгений ударил его ногой в грудь. Сзади послышались винтовочные выстрелы. Пули, словно крупные шмели, загудели у него над головой. Одна из них ударила его в ногу, заставив