— Нам сюда, — Желудь указал на старое промышленное здание из красного кирпича.

Мы с Денисовым переглянулись. Сооружение походило на старинный завод — у нас в Петрополе в таком стиле строили в начале прошлого века. Очень много подобных построек располагалось вдоль Невы на Выборгской стороне.

Несмотря на ранний час и едва забрезживший рассвет, на первом этаже в высоких окнах горел свет. Макс поправил кепку и направился прямиком к распахнутым воротам. Мне в глаза бросилось, что весь забор был полностью изрисован красивыми граффити. Не гопарской мазней, а настоящими картинами, словно расписывать это пространство приглашали художников.

На территории все оказалось не менее впечатляющим. Каждый сантиметр стен заборов, бетонных конструкций и всего, что не было кирпичным, красовался росписью.

— Это что, какой-то центр уличного искусства? — спросил Денисов, пялясь на граффити.

Желудь покачал головой.

— Не совсем, но близко. Здесь собирается молодежь, которой нечем занять себя на улице и у которой нет денег на наркоту. Ну или достаточно мозгов, чтобы не связываться с этим дерьмом. Это Цеха Магнуссена, — с нескрываемой гордостью представил завод агент. — Когда-то здесь было крупное производство, но после Австро-дакийской оно обанкротилось. Станки разграбили и вывезли еще в войну, а здание осталось. Город спорит с наследниками за эту землю уже многие десятки лет. Чтобы Магнуссены смогли ее продать, сперва они должны заплатить по всем долгам, а таких сумм у них нет. Бесплатно передавать городу это добро они не хотят, а у городской управы нет денег ее выкупить. Здание, считай, бесхозное. Но власти объявили его историческим памятником, так что даже переоборудовать его нельзя.

— Такая красота — и ветшает, — угрюмо отозвалась Аня.

— Ветшает, как же! Строили-то в старые времена, когда все, что возводилось, делали на века. Ничего ему не сделалось. Еще сотню лет простоит!

Желудь подвел нас к боковому входу в небольшой отдельный флигель. Двухэтажный, из такого же красного кирпича, он выглядел обжитым. Кажется, на окнах даже были занавески. Да и крыльцо со свежеокрашенными перилами выглядело даже слишком уж аккуратно для такого места.

— Добро пожаловать в Букурештское управление Тайного Отделения, — шепнул наш проводник и осклабился. — Впрочем, официально нас здесь не существует.

Ну еще бы. Тем не менее все всё знали и понимали. Желудь вытащил из-под футболки шнурок, на котором обнаружилась маленькая связка ключей и медальон с ликом Богоматери. Интересный набор, да и сам парень, конечно, был колоритным. Повозившись с замком, он отворил дверь.

— Прошу внутрь. И быстро. А ты, девица, веди себя тихо и рта лишний раз не открывай. Мы сидим в самом низу, а сверху обычно народ устраивает вечеринки или просто вином заливается. Так что шагайте тихо, у народа наверняка похмелье.

Да уж, нашли схрон для Тайного отделения…

Крадучись на цыпочках, мы вошли в темный коридор. Дышать было нечем, и ночлег у Папы Янко сейчас показался мне прогулкой по морскому побережью. Здесь было накурено так, что можно было повесить топоры целой бригады дровосеков. Воняло испарениями дешевого вина, кажется, кисло тянуло рвотой и забродившими фруктами.

Я не выдержал и поморщился. Желудь понимающе улыбнулся.

“Вот потому нас до сих пор и не нашли”, — он усмехнулся в моей голове. — “Внизу, в подвале раньше была репетиционная база местных рокеров. Рокеры сторчались и оказались на городском кладбище, а традиции местной публики никуда не делись. Нищая богема отдыхает громко. Мало кто догадается искать нас в таком месте”.

“Весьма гостеприимно, ага”.

“Понимаю, местечко не для рафинада вроде вас. Но здесь, простите, и не Петрополь…”

Это я уже понял. Да уж, даже в прошлой жизни в старом мире у меня не было таких приключений. Хотя социальный статус и финансовое положение, можно сказать, обязывало. А тут графский наследник шарится по подвалам и разгребает ногами пустые бутылки.

Зато максимально близко к народу.

Нашей задачей было максимально тихо прокрасться мимо спящих людей. Желудь жестами объяснил, что спуск в подвал находился в соседнем помещении. Мы аккуратно ступали по грязному полу, выстланному скрипучим деревянным настилом. Приходилось смотреть в оба, и света, что лился из мутных грязных окон, отчаянно не хватало.

“Господь всемогущий, это когда-нибудь закончится?” — ворчала в моей голове Грасс.

“Мне казалось, ты к такому привычна”.

“От ТАКОГО я устала еще в Петрополе, Миш. Надеялась, что хотя бы в этой поездке развеюсь”.

Ну извини, Анют. Я тоже к такому не готовился. Интересно, а педант Корф знал, где обитают местные агенты?

Мы как раз проходили мимо разложенного дивана, на котором сплелись пять или шесть пьяных тел. Размалеванные девушки в количестве двух штук — у одной в руке была недопитая бутылка вина, лежавший голым огузком кверху парень, дама постарше — пожалуй, единственная, сохранившая одежду.

Когда я проходил мимо, мешанина из рук, ног, одежды и пледов зашевелилась, и оттуда выползла лохматая мужская голова.

— Проклятье, — выругался он на чистейшем русском языке, чем привлек мое внимание и заставил остановиться.

Мужик выбрался из-под пледа и, продемонстрировав объемное пузико, уставился на меня в немом удивлении. Мы с Костей застыли, пялясь на него примерно с таким же выражением на лицах.

Вот уж кого я точно не ожидал встретить в таком месте.

— Господин Репнин? — пьяно улыбнулся журналист Демид Львович Лурье. Тот самый веселый толстячок из компании дивы Мари Буайе-ле-Дюсон, с которым мы познакомились в вагоне-ресторане Балканского экспресса. — О, господин Васильев! А вы что здесь делаете, друзья?

Глава 26

В помещении воцарилось неловкое молчание, прерываемое лишь тихим храпом откуда-то из недр дивана. Улыбка понемногу сползала с лица Демида Львовича, и он, не получив от нас ожидаемой реакции, поспешил прикрыться краем одеяла.

Аня, следовавшая за нами, тихо выругалась, тоже узнав бывшего попутчика.

— О! Аннушка… — окончательно смутился журналист. — Не знал, что вы интересуетесь современным искусством.

— Пьяными оргиями точно не интересуемся, — проворчала девушка.

Желудь поспешил взять инициативу в свои руки.

— Кхм… Господа, — он обернулся к нам, — думаю, нам лучше не смущать гостей.

— Что вы! Мы ведь знакомы, — растерянно проговорил Лурье и принялся рыться в поисках одежды. — Я слышал, вы остановились в Русском доме…

«Миш, пора все это прекращать», — сказал ментально Денисов. — «Не нравится мне эта случайная встреча».

«Я тоже не верю, что это случайно. Думаешь, слежка?»

«Возможно. Только за нами или за Желудем?»

«А вот черт его знает», — отозвался товарищ. — «В любом случае нутром чую, что не просто так здесь этот журналюга нарисовался».

В