Гонзаго, хоть всё ещё тревожился и опасался, но на монеты, что лежали перед ним, уже поглядывал. Ему не хватало самой малости, чтобы взять деньги, и генерал нашёл, что добавить к уже сказанному.

— Даю тебе слово Рыцаря Божьего, что, случись с тобой беда, твоя семья будет жить в сытости.

После этого Гонзаго молча встал и сгрёб золото со стола.

— Дело должно быть сделано нынче ночью, — произнёс генерал. — Молельный дом еретиков находится у Восточных ворот.

— Я знаю их церковь, — заверил генерала трубочист.

— Скажи золотарю, чтобы товар свой не экономил, — сказал Волков бандиту, прежде чем тот ушёл, — залейте их капище как следует.

А когда трубочист ушёл, к нему вернулся аппетит, его настроение улучшилось. Странное дело, но он почему-то был уверен, просто знал, что этот ловкий человек всё сделает, всё устроит, как нужно. И то, что этой грязной работой не придётся заниматься его офицеру и его солдатам, радовало его. И даже возвращение Хенрика с докладом, что какие-то типы торчат рядом с казармами, ни настроения, ни аппетита ему не испортило. А вернувшийся фон Готт ещё и улучшил его настроение, сообщив, что Фриц Ламме покинул город, выехав из ворот перед самым их закрытием.

* * *

Он с удовольствием съел всю курицу и выпил немало вина из запасов полковника Брюнхвальда, которые тот закупал для офицерского стола. И когда вернулся капитан Нейман и сел перед генералом, желая доложить об увиденном, тот произнёс:

— Дорогой капитан, рад сообщить вам, что в том недостойном деле, о котором я упоминал, ваше участие не нужно.

— Вот как? — в вопросе капитана прозвучало разочарование. Кажется, он хотел проявить себя, а уж в каком деле — в деле, достойном звания офицера или в каком-то грязном, — ему было всё равно.

— Да, нашлись люди, которым это дело по их достоинству, — и теперь генерал уже точно видел, что капитан расстроен и поэтому продолжил — Но у меня есть ещё одно дело, — тут Волков сделал паузу.

— Так скажите мне, что за дело, — настоял офицер.

— Дело-то очень… Деликатное. Дело, достойное не храбреца, как вы, а скорее, человека, что готов на поступки тайные, которые не должны быть преданы огласке.

— Я возьмусь за всякое дело, коли вам, господин генерал, оно будет полезно, — сразу уверил барона капитан. — А уж про то, что буду до конца дней своих про дело ваше нем как рыба, а то и вовсе забуду про него, так о том даю вам своё слово. Слово чести.

— Это как раз то, что я и хотел от вас услышать, — произнёс барон. Он не собирался сейчас продолжать этот разговор, и капитан, откланявшись, ушёл. Но перед этим сказал:

— Уж только дайте мне шанс проявить себя, господин генерал.

И Волков обещал ему это. К нему уже собирался подсесть Карл Брюнхвальд; барон видел, что его товарищ давно желает с ним поговорить. Дел и вправду накопилось немало, один вопрос с дровами нужно было решить: холодные сквозняки в казармах выдували всё тепло, дров купельных на месяц уже не осталось; да и вода в колодцах кончилась, а той, что собиралась за ночь, едва хватало лошадям; и ещё была куча всяких мелочей, на улаживание которых требовалось «добро» генерала, но и на этот раз начальнику штаба не удалось поговорить с командиром, так как вернулся майор Дорфус и сразу уселся за стол к генералу, и не просто уселся, ещё и принёс свою карту, разложил её перед Волковым.

— Осмотрелся я там, — он стал указывать на точки на карте. — Хорошо, что съездил, вот тут переулок, этого переулка не видел раньше, нужно отметить будет, — майор ткнул пальцем, — а ещё не видел вот этой заставы городской стражи. Тут околоток, а вот тут у них застава с рогатками, улицу на ночь перекрывают — наверное, от воров. Или чтобы приезжие не ставили телеги на улице.

— Дом Рейнхаусов посмотрели? — разглядывая карту, спрашивал барон.

— Посмотрел. Дом крепок у еретика.

— Крепок? — переспросил генерал. И в его голосе послышалось некоторая тревога.

— Крепок, но не цитадель, — успокоил его майор. — Ворота во двор отличные, но зато стена невысокая, можно будет перелезть и с той стороны их открыть; двери в дом тоже крепкие, но я возьму с собой бревнышко… пять-шесть ударов, и покончу с ними. А ещё на эту улицу выходит одна стена дома, — он снова указывал пальцем, — там есть окна на первом этаже, они, конечно, закрыты ставнями, но ставни уложены не заподлицо и дерево не толстое, топорикам как раз под силу будут. В общем, ничего страшного, вскрою домик, слуг, говорят, там не много, четверо всего, и один из низ стар, а двое так и вовсе бабы, в семье четверо мужчин, я возьму с собой пару дюжин, не считая трёх десятков молодчиков нашего хранителя имущества; думаю, что справимся.

— Тем более что один из мужчин уже своё получил и в деле участия не примет.

— Вот как? Значит, трое мужчин? — спросил майор.

— Да, будет трое. А что со стражей? — интересовался генерал.

— Вот тут ближайший околоток, — указывал Дорфус, — и дабы не доводить дело до железа, я просто поставлю здесь на улице четверых людей с сержантом, не чтобы стражу задержать, а чтобы остановить всякого, кто за стражей побежит. Вот…, — он снова указывал улицы на расписанных листах, — ещё можно побежать к северным воротам, но туда вон сколько бежать, да и захочет ли стража покидать ворота и бежать куда-то в город? Спасать кого-то от грабителей.

— Тем не менее, вы и за этой улицей проследите.

— Да, хорошо, — обещал генералу майор.

Барон подумал, что сделал правильный выбор поручив это на самом деле не очень простое задание майору Дорфусу. Это был толковый офицер, умный.

— Ну, если у вас всё готово…

— Мне бы ещё хотелось встретиться с господином Вайзингером, узнать, что за люди от него будут, посмотреть, кто у них за главного, скоординировать всё.

— Это хорошая мысль, — согласился генерал. — Завтра у вас будет день, вот и займитесь этим.

— Непременно, — заверил его майор.