где обсуждалась марксистско-ленинская литература. С началом русской кампании деятельность [подсудимых] активизировалась. Было подготовлено и распространено определенное количество нацеленных на массовое воздействие подстрекательских брошюр, ориентированных на представителей интеллигенции, полиции и вермахта. Наряду с этим была установлена непосредственная связь с Москвой. Сначала было возможным установление лишь несовершенной по форме связи, до тех пор пока русская разведка не приступила к выброске парашютистов и направлению для группы подсудимых передатчиков. Незадолго до того, как была начата активная работа средств радиосвязи, гестапо удалось арестовать всех без исключения членов группы.

По отдельным подсудимым суд вынес следующие фактические определения и решения об установлении вины.

1) Харро Шульце-Бойзен

…Подсудимый не был ранее судим. По службе отмечался как очень способный. Имеются документальные подтверждения того, что на протяжении четырех лет благодаря своему знанию языков он оказал неоценимые услуги 5-му отделу генерального штаба.

Шульце-Бойзен никогда не служил честно национал-социалистскому государству. Своих чисто социал-коммунистических убеждений, имевшихся у него еще до 1933 года, он продолжал придерживаться и после поступления на государственную службу. В супругах Шумахер, во фрейлейн Гизеле фон Пелльниц и в бывшем коммунисте Кюхенмейстере он нашел единомышленников, с которыми организовал кружок, где с 1934 по 1938 год дискутировали по вопросам коммунистической литературы. В журнале «Дер Вилле цум Райх» подсудимый неоднократно публиковал статьи коммунистической направленности.

В начале 1938 года, во время войны в Испании, обвиняемому стало известно по службе, что в районе Барселоны при содействии тайной государственной полиции [Германии] ведется подготовка восстания против местного красного правительства. Эта информация была доведена им совместно с фон Пелльниц до сведения советского посольства в Париже[323].

Начиная с 1941 года подсудимый стал заниматься также и шпионской деятельностью. Через Харнака он вступил весной 1941 года в контакт с сотрудником русского посольства в Берлине Эрдбергом[324]. Незадолго до начала войны с Советским Союзом он [Шульце-Бойзен] предложил обеспечить радиосвязь с Москвой. После этого он получил через Эрдберга передатчик, ключ к шифру и 8000 германских марок, часть которых израсходовал на себя[325], а оставшиеся деньги в сумме 5500 германских марок оставил на выполнение нелегальных задач. Для обеспечения ведения радиопередач он собирал через своих помощников и лично соответствующую информацию, которую передавал Харнаку, выразившему готовность ее зашифровывать. Среди этой информации было и сообщение о численности немецких самолетов по состоянию на начало войны с Советским Союзом. Осенью 1941 года в интересах поддержания радиосвязи он встретился с русским агентом «Кентом»[326], направленным к нему для руководства радиосвязью, которая еще не была налажена вследствие технических трудностей[327]. Во время встречи он передал «Кенту» ряд сообщений, понимая, что тот перешлет их в Москву. В том числе информацию о том, что следует ожидать наступления на Кавказ в направлении на Майкоп, что английские шпионские организации на Балканах раскрыты, что при взятии Петсамо русский ключ к шифрам попал в руки [немцев], кроме того, сообщения о [немецких] потерях на о. Крит, о высадке парашютистов под Ленинградом, о предстоящей химической войне, а также о численном составе [немецких] ВВС и о производстве [немецкого] авиационного вооружения[328]. Эти сообщения «Кент» отправлял из Брюсселя в Москву с согласия подсудимого под его именем в качестве так называемых радиограмм «Коро»[329]. В последующий период Шульце-Бойзен неоднократно пересылал Харнаку записки с сообщениями, которые тот зашифровывал, с тем чтобы направить их затем для передачи в Москву работавшему на передатчике подсудимому Коппи. По служебным каналам он узнал о том, что английские радиограммы, в которых сообщалось об отправке предназначенных для России конвоев, могли быть расшифрованы немецкой контрразведкой. Об этом он сообщил подсудимому Грауденцу, который поддерживал отношения с пробритански настроенными швейцарскими кругами через своих гейдельбергских друзей, отметив при этом необходимость довести это известие до сведения англичан. В августе 1942 года подсудимый установил связь с направленным в его группу русским парашютистом Хесслером и неоднократно с ним встречался, при этом разговор шел об общей военной обстановке и о поддержании радиосвязи. Хесслер еще продолжал попытки ведения радиопередач, когда был арестован подсудимый [Шульце-Бойзен], чье имя и адрес были установлены контрразведкой из расшифрованной русской радиограммы…

2) Либертас Шульце-Бойзен

…Подсудимая не была ранее судима. В июле 1939 года она находилась непродолжительное время в заключении в Восточной Пруссии по подозрению в шпионаже[330]. Ввиду отсутствия серьезных оснований для подозрений она была освобождена в тот раз из-под стражи.

Г[оспо]жа Шульце-Бойзен является, несомненно, жертвой своего мужа. Вначале она была национал-социалисткой и намеревалась стать руководительницей в организации «Трудовая повинность». Но затем она пошла за своим мужем, сделала его убеждения своими и стала ему активной помощницей. По меньшей мере дважды она приносила предназначенные для врага записки Харнаку, о котором она знала то, что он их зашифровывал. По крайней мере, одну из этих записок, в которой указывалось число самолетов, она прочитала. Осенью 1941 года ее посетил русский агент «Кент», которого она свела с подсудимым Харнаком и со своим мужем, полностью осознавая при этом тот факт, что он прибыл для налаживания радиосвязи с Москвой. Подсудимому Коппи она рассказала детали своей встречи с агентом «Кентом» и передала ему детали технической стороны радиосвязи. Она присутствовала в то время, когда ее муж сообщал «Кенту» соответствующую информацию. После ареста мужа она обсуждала с подсудимым Хайльманном возможность организации оповещения [о провале] и поручила ему спрятать подозрительные материалы.

3) Д[окто]р Арвид Харнак

…По своему месту работы подсудимый характеризуется как необыкновенно способный работник. Благодаря своим занятиям в кружке по изучению советской плановой экономики подсудимый познакомился с русскими Бессоновым[331], Гиршфельдом[332]. В 1937 году Гиршфельд снова разыскал его и познакомил с господином из русского посольства. С последним подсудимый встречался в последующее время довольно регулярно, с тем чтобы обсуждать политические и экономические вопросы. Уже тогда он выдавал русскому сведения, которые были известны ему в служебном порядке, как референту, отвечавшему за платежи в иностранной валюте. В последующий период он создал вместе с такими своими единомышленниками, как Хавеман, Скшипчинский и Беренс, кружок, в котором изучались вопросы социализма. В рамках этой деятельности он написал монографию о монополистическом капитализме. В конце концов Харнак установил связь с такими явными коммунистами, как Зиг и Гуддорф, а через писателя Кукхофа познакомился также и с подсудимым Шульце-Бойзеном. В 1942 году созданный им кружок пришел к убеждению, что антисоциалистическая ориентация германского рейха может быть изменена только насильственным путем. В конце концов, действуя по хорошо продуманному плану, он привлек на свою сторону старшего лейтенанта Голльнова, с тем чтобы