— А вы еще кто? — вырвалось у него.

— Сперва представьтесь сами, — потребовала женщина, приспустив квадратные очки на кончик мясистого носа.

— Мастер Адалхард, ректор академии, — отрывисто произнес Родерик. — Какого хаоса вы тут делаете?

— Я ваш новый секретарь, — с достоинством уведомила женщина, вернув очки на место и снова погрузившись в документы. — Надо сказать, я весьма разочарована вашим видом, мастер Адалхард. Какой пример вы подаете студентам? Магам дано больше, но от них и требуют больше, и вы должны выглядеть опрятно, как минимум.

— Кто вам вообще сказал, что вы мой секретарь? — разозлился Родерик.

— Госпожа Кармелла Алетт, — сообщила женщина, и Родерик захлопнул рот, удержав все слова, что рвались наружу. — Опыт работы тридцать пять лет. Никаких нареканий. Рекомендации. Последнее место работы — колония строгого режима в Шребенхоле. Магический потенциал отсутствует. Дебра Грохенбаум. Но вы можете звать меня просто Дебра.

— Вот как…

— Я нахожу, что бумажная работа в академии велась на вполне пристойном уровне, — заметила она, смягчив тон. — Однако потом ее забросили вовсе. Мне понадобится время, чтобы привести все в порядок.

— Оплата…

— Тридцать плюс проживание вполне меня устроит.

Родерик помялся на пороге, и госпожа Грохенбаум вновь приспустила очки на кончик носа.

— Вы что-то хотели, мастер Адалхард?

— Письмо из дворца.

Выудив конверт из стопки, Дебра протянула его Родерику, и он взял письмо из по-мужски широкой ладони.

— Что ж, госпожа Грохенбаум… — протянул он, рассматривая женщину.

Огромная, как Рурк, над верхней губой топорщатся седые волоски, но глаза за толстыми стеклами очков смотрят цепко и внимательно, и пуговки на белоснежной блузке, слава богам, застегнуты все до одной.

— Испытательный срок — месяц, — сказала она. — Я знаю. Он нисколько меня не пугает. Если потом вы решите отказаться от моих услуг, что ж… Я уйду с радостью, ибо привыкла, что меня ценят по достоинству.

— Отчего вы оставили прошлое место работы? — поинтересовался Родерик.

— Дочка с семьей переехала в Фургарт, а я хочу иметь возможность видеть внуков почаще, — ответила Дебра. — Мои бумаги на вашем столе. Хотите взглянуть?

— Как вас вообще пустили на территорию?

— Ах да, — спохватилась она. — Ко мне приставили привидение. Миссабель Керкекер, вы где? Мастер Адалхард, сообщите ей, будьте любезны, что больше ее услуги не требуются.

— Ясно, — кивнул Родерик. — Что ж, рад знакомству. Удачного дня.

Выйдя из кабинета и прикрыв за собой дверь, он распечатал конверт. В письме все было именно так, как и сказала Мисси: приглашение на бал, список имен, преподаватели в количестве трех человек в качестве сопровождения. Плотная бумага, золотые тисненые буквы, по углам шестиконечные звезды, а в самом низу — размашистая подпись императора.

— Она чудесна, правда? — прошелестела Мисси, выплыв перед ним.

— Ты о ком? — пробормотал он, пряча письмо назад в конверт.

— О твоей новой секретарше, конечно, — удивилась его непонятливости Мисси. — Предыдущая мне совсем не нравилась, — скривилась она, — а эта Дебра Грохенбаум такая… миленькая.

Усмехнувшись, Родерик сбежал по ступенькам и, выйдя из академии, направился в парк, однако свернул не к себе. Толкнув зеленую дверь, он прошел через черный мраморный холл в абсолютно белую спальню и сел на кровать. Разлепив зеленый глаз, Изергаст хмуро посмотрел исподлобья.

— Не тебя я хотел увидеть здесь утром, Рик. Ой, не тебя… Что опять?

— Письмо от императора, — ответил Родерик, подложив себе под спину подушку, и поерзал, устраиваясь удобнее. — Как ты спишь на шелке? Скользко же!

— Что в письме? — пробурчал Моррен.

— Приглашение на бал для студентов, прошедших Лабиринт, и для тех, кто принимал участие в спасательной операции. Также допускаются три преподавателя в качестве сопровождения.

Моррен облизнул губы и сел в кровати, окончательно проснувшись.

— Это ловушка, — сказал он.

— Хочет поймать путника на Арнеллу? — предположил Родерик. — Да я спалю весь дворец, если он только попробует!

— Дай угадаю, — хмыкнул Моррен. — Эту ночь ты провел с ней.

— Но я все еще злюсь на тебя за чай, — ответил Родерик спокойнее. — Поедешь на бал?

— Конечно, — ответил Моррен, забрав у него письмо и пробежавшись взглядом по золотым строчкам. — Еще спрашиваешь… Моя неприступная некроманточка тоже в числе приглашенных. Но я думаю, здесь что-то хитрее…

— Мы выдернули Кармеллу из дворца, и император решил отомстить.

— Может, конечно, старый пень окончательно выжил из ума, — пожал плечами Моррен. — Все на это указывает.

— Или полагает, что чувство долга во мне перевесит все остальное.

— А оно перевесит? — полюбопытствовал Моррен. — Допустим, Арнеллу убьют. Или запечатают, что, конечно, изменит ее полностью. Что ты станешь делать? Ты ведь все равно будешь ходить в патруль, не так ли? Потому что огненный Родерик — несокрушимое оружие империи и надежда простых людей на мирную жизнь.

Родерик отобрал у него письмо и, смяв, раздраженно засунул в конверт.

— Не хочу я о таком думать. Я с нее глаз не спущу на этом проклятом балу.

— Не спускай, — согласился Моррен. — Но мне видится, здесь что-то другое… Слушай, сделай мне кофе, раз уж пришел.

— Попросишь у моей новой секретарши, — ответил Родерик, поднимаясь. — Она сделает.

— Хорошенькая? — поинтересовался Моррен, перекатываясь на живот и подгребая под грудь подушку.

— Я от нее в восторге, — усмехнулся он.

* * *

— Сдурела? — прямо спросила Миранда, прожевав кусок булки. — Ты вообще как себе это представляешь? Сжечь императора, а пепел в трубу? Или что?

— Мы как раз прошли подходящее заклинание на бытовой магии, — буркнула я, ковыряясь вилкой в каше. — Артхшенсокх. Ни в одной трубе не застрянет.

— И ты думаешь, тебе позволят это сделать? — не отставала она. — Думаешь, ты первая, кто хочет его убить?

— Ты ведь сама говорила, что у судьбы на меня большие планы, — сердито напомнила я. — Что моя мать пострадала не напрасно. И Айрис сказала, что все так, как и должно быть. Возможно, все это ради того, чтобы я разозлилась и отомстила! И тут как раз бал! Когда еще будет такая возможность?

— Тебя казнят за это, Арнелла! Покушение на императора — не шутки!

— А что мне делать? — вспылила я, бросив вилку. — Идти на бал, улыбаться и танцевать во дворце, в котором мою мать пытали и неизвестно что еще делали? Ты видела ее? У нее шрамы, содранные ногти и нервный тик!