тогда устроил эту резню?

В голове Чжань Фу немедленно возник образ закованного в броню воина... Секира взволнованно покосился налево, потом направо. А что если Железный Рыцарь успел раньше? Если он уже побывал тут и прибрал сокровище в свои руки...

Лицо мужчины сделалось взволнованным, он немедленно крикнул и спросил:

— И что? Ты нашёл что-нибудь?

Тут и все остальные опомнились. Собравшийся народ всё ещё дивился обилию мёртвых Гу вокруг. Некоторые потихоньку подбирали сверкающие ядра и прятал их в свои сумки. Но вот все снова обратили взгляды на Фан Линя.

Мужчина ощутил себя в центре внимания и цокнул языком. Разумеется, у него появилась идея сказать, что ничего он на самом деле не нашёл. Что кто-то пришёл сюда раньше, — отсюда и такая разруха, — и именно этот неизвестный в итоге поживился добычей...

План был чудесный. Фан Линь мог в любой момент подать Мае рукой сигнал, чтобы она спрятала яйцо в свой браслетик. Всё равно с виду оно было просто немного великоватым ядром Гу — люди подумают, что он и девушка просто утащили добычу, и ничего не заподозрят.

По крайне мере в это Фан Линю хотелось верить, однако на самом деле существовал риск. Что если Чжань Фу, например, не поведётся? Что если вся эта толпа заставит их вывернуть карманы для надёжности? Тогда обман раскроется, и единственным, что принесёт им такая уловка, будет лишнее внимание и явное подозрение, а может быть даже и враждебность народа.

С другой стороны, Фан Линь мог не рисковать и честно, как пай-мальчик, вручить яйцо прямо в руки Секиры. А потом совершенно ни о чём не волнуясь ретироваться.

Мужчина оказался перед дилеммой.

Если бы он был моложе и с ним не было ребёнка, он бы разумеется испытал удачу. Всё же польза от яйца, которую описывала Императрица Ледяных Гу, вроде даже была настоящей. Ему нужны были эти сто дней жизни.

Но теперь, сейчас, стоило ли ему идти на такой риск?

Фан Линь мялся.

И как обычно, мялся он слишком долго, так что судьба решила за него.

Только мужчина приоткрыл губы, как за его спиной раздался вскрик, потом треск. Вся толпа, включая Чжань Фу и небольшую фигурку в плаще, за которым проглядывался зубастый пояс, немедленно посмотрела дальше мужчины. У Фан Линя грохнуло сердце, и он тоже нервно развернулся.

У себя за спиной Фан Линь увидел следующую картину: Мая больше не держала яйцо в руках, — руки её были пустыми, и девушка, выпучив глаза, испуганно смотрела на голубой шарик на земле. На нём были заметны большие трещины, но самое важное было даже не это — больше всего внимания привлекали движения яйца. Оно дёргалось, хрустело, словно что-то пыталось вырваться из него наружу и освободиться.

И у него получалось. Трещинки разрастались. Вот уже показались пухленькие голубые пальчики...

Фан Линь вздрогнул и крикнул, так чтобы его услышали:

- Вот оно, сокровище! — а потом немедленно прошёлся к растерянной Мае, схватил девушку за руку и повёл её в сторону одной из пещер, которые вели на поверхность. Люди мимолётно проводили их взглядом, а потом все, включая Чжань Фу, уставились на яйцо. А из него меж тем показалась уже вторая ладошка, и обе ручки стали барахтаться, выпирая из голубого шарика.

Яйцо накренилось, свалилось и покатилось по грубой заледенелой земле. Причём скатывалось яйцо прямо вслед за Фан Линем и Маей. Мужчина ускорился, чуть не пустился в бег. Попутно с яйца спадала скорлупа. В какой-то момент оно превратилось в мягкий белый шарик и застыло на земле.

Все внимательно смотрели на этот шарик.

Вот из него выглянули две ручки. Потом две ножки снизу. Потом шарик поправил свои длинные, пушистые белые волосы, и показалось тельце девочки, маленькой, как фея.

На неё смотрели сотни глаз.

Её собственные огромные жёлтые глазки тоже открылись и растерянно пробежались по ледяной пещере. Потом они блеснули, и малютка бросилась на своих неловких ножках вслед за Фан Линем. Мужчина замер. Затем он повернулся с грацией деревянной куклы.

Ледяной ребёнок прибежал к нему, расправил ручки и схватил мужчину за ногу.

А потом крикнуд, голосом похожим на песни колокольчиков на ветру:

— Бабушка!

— ...

...

...

...

128. Я Человек!

— Бабушка!

...

И тишина.

После вскрика малютки абсолютная тишина нависла в пещеры. Молчала орава воинов, Чжань Фу; молчала Светлячок... Мая молчала, и Фан Линь тоже молчал.

Ледяная малютка крепко обнимала своими пухленькими ручками его ногу, — ощущение было, как будто к ней приложили кусочек льда. Фан Линь взглянул на Маю и сказал:

— Это она про тебя.

— ... — девочка вытаращила на него глаза.

А мужчина попытался осторожно отвести ручки ледяной девочки, — он наклонился и попытался разомкнуть её хват. Удивительно, но у него получилось, — ребёнок послушно его отпустил. Потом Фан Линь попытался сделать шаг назад, осторожно, словно шагая по минному полю, как вдруг ледяная девочка снова набросилась на него и схватила за ногу. И снова прозвенела эта её:

— Бабушка!

...

Откуда вообще она знает это слово? Мужчина был настолько обескуражен, что позволил себе задуматься о таких глупостях. И на удивление Императрица Ледяных Гу ему даже ответила:

— Начиная с ранга Короля мы наследуем крупицы памяти прошлых поколений; но не всё, лишь самое важное.

— ...Вот как, — кивнул мужчина, разглядывая прилипшего к ноге миниатюрного ребёнка. Объятия маленькой Гу уже порядком застудили его кожу, - такими темпами и до обморожения недалеко, придётся делать ампутацию... Но да все эти беспокойства меркли на фоне куда более важной проблемы. Мужчина ощущал на себе взгляды. Взгляды многих, очень многих внимательных глаз.

Как тут объясниться?

Возможно ли это вообще? Не мог же он сказать, что бабушкой эта ледышка называла его потому, что в голове у мужчины сидела Императрица Ледяных Гу, и мелкая что-то спутала. Ему никто не поверит. Даже слушать не станут. Что теперь делать, — по спине мужчины стекали капельки холодного пота. Стекали неприятно, как будто это бегали насекомые на острых ножках. Фан Линь сглотнул и вдруг, прежде чем его кто-либо успел спросить, или обвинить, выкрикнул на всю пещеру:

— Я человек!.. Просто человек...

Люди удивились его выкрику — потом присмотрелись с подозрением. Зазвучали ответные крики:

— Если ты человек, то почему к тебе пристала эта... Эта Гу?!

— Человеку себя человеком называть ненужно!

—