– Вот оно как, – проронил Кай-Вернон, и меч-палка в его руках потемнел, наливаясь силой, словно катана Таиссы в Храме Великого Тёмного когда-то. – Что ж, в таком случае…

Прежде чем Таисса успела моргнуть, Дир в сверхскорости бросился на Вернона.

– Стойте! – закричала она, но было поздно.

Вихрь столкнувшихся клинков. Светлая аура меча превратилась в смерч, летящий по вертящейся платформе. Отрезанная прядь тёмных волос отлетела в сторону. Брызнула кровь – чья, Таисса не видела. Клинки звенели непрерывно, и сквозь убыстряющийся лязг металла до Таиссы донёсся ледяной презрительный смех Кая.

– Как насчёт того, что твой сын искалечит планету, а, Светлый? Посмотришь в глаза детям, недосчитавшимся рук и ног во имя великого светлого будущего?

В следующую секунду аура меча враз потускнела, перестав обжигать Таиссу. Дир вышел из сверхскорости и отпрыгнул назад на веранду, опустив клинок, который больше не светился. Его лицо было очень бледным.

– Да, – произнёс Кай-Вернон, насмешливо глядящий на него. – Трудно атаковать, когда собственный свет жжёт тебе руки. Даже и не знаешь, что приказывает тебе нанораствор в эту минуту, правда?

Таисса молча смотрела на тяжело дышащего Дира.

– Всё это становится неважно, – беспощадно подытожил Принц Пустоты. – Остаётся выбор, который делаешь ты сам. И что ты выбираешь?

– Узнать правду. – Дир вскинул на Стража спокойный взгляд. – Я хочу знать, как мой сын может стать Великим Светлым, и закрыть эту дорогу. Для него и для всех остальных, если это можно сделать.

– Нельзя, – спокойно сказал Кай-Вернон. – Кстати, я так понимаю, что твоя этика восстаёт против такого исхода? Великий Светлый в руках у Александра. Представил формулу этой адской смеси? Умножил на десять миллиардов? Мысленно попрощался с парочкой континентов, а потом со всеми остальными? – Он кивнул Диру. – Отлично. Отныне ты выполняешь мои приказы.

Дир поднял бровь.

– Ты серьёзно на это надеешься?

– Представь себе, вполне. – Вернон перекинул свой белый клинок, лишённый острия, из одной руки в другую. – Вы ведь чертовски сентиментальны, вы все. Разве тебе не жаль утёса, где вы с маленькой Таиссой смотрели на звёзды? Не жаль яблоневого сада, который ты сажал со своими юными подопечными? Маяка у моря, детей красавицы Лары? Детей, наконец? Подумай о них, если не хочешь думать о скучных взрослых. Некоторые и поплакать не успеют, когда их накроет.

Вопрос «Чем накроет?» замер у Таиссы на губах. Она слишком хорошо помнила чудовищную волну на горизонте.

– У вас дома много чего можно спасти, от корпораций до симфонических оркестров, – проронил Вернон. – Как думаешь, одна жизнь Великого Светлого стоит, скажем, пары миллиардов жизней обычных мелких бездельников? Я уже не говорю о твоём собственном отце. Впрочем, он-то, возможно, успеет прожить долгую жизнь.

– Сколько? – произнёс Дир. – Если Тьен станет Великим… сколько у нас времени?

Вернон пожал плечами.

– Скучный вопрос, скучный ответ. Великие созревают не сразу, но каждый их шаг ведёт к катастрофе, даже если они собираются всего лишь постирать носки. Выступая за свободу маленького Тьена, ты становишься сторонником аннигиляции собственной планеты. Иного не дано.

– Дир и я хотим это остановить, – подчеркнула Таисса. – Уж если кто и мечтает переделать мир, так это Александр!

– О да, он мечтает об этом, – холодно произнёс Принц Пустоты. – И я его остановлю. В любом теле, в любом обличье, под любой маской, я поймаю его и запихну в саркофаг, будь он Майлзом Лютером, призраком или кем-либо ещё. А если понадобится, и убь…

Он внезапно осёкся.

– Всё-таки Майлз – твой отец, и ты не можешь об этом забыть, – произнесла Таисса. – Ты нёс его над штормовым океаном. Ты чуть не погиб, когда похищал его криокамеру. Александра ты бы убил без колебаний, но Майлза не сможешь. И не будешь.

Глаза Вернона сузились.

– С отцом я разберусь сам, – коротко произнёс он. – Ваше дело – подумать о своём сыне. Особенно стоит задуматься тебе, Светлый.

Взгляды бывшего Вернона Лютера и бывшего главы Совета встретились на один миг понимания. И разошлись, когда Дир покачал головой.

– Когда я думаю о Тьене, я вижу живого ребёнка, который меня любит и которого люблю я. Когда я прошу тебя об ответах, я получаю вспышки боли от нанораствора. Представь себя на моём месте, Вернон. Что бы сделал ты, если бы от тебя потребовали подчиниться? Ты бы доверился своей любви к сыну или незнакомцу, который дёргает за поводок?

Вернон поморщился.

– Да, я помню, каково это было, когда в меня швырнули такой же иголкой, – пробормотал он. – Дрянь ещё та.

Его лицо затвердело, разом потеряв всю насмешливую иронию.

– Но пора сдаваться. Пусть мой дружелюбный тон тебя не обманывает, Светлый: я не идиот, чтобы отпускать тебя свободно пастись в маленьком постапокалиптическом раю вместе со всей вашей дорогой семейкой. С Майлзом и Омегой я разберусь позже, но сейчас нам пора.

Всё. Время закончилось. И шансов в поединке у Дира, судя по всему, было мало.

А у самой Таиссы не было ничего.

Таисса машинально коснулась перстня на пальце. И невольно вздрогнула, почувствовав ответное тепло.

Кольцо, подаренное ей Верноном, проснулось. Похоже, за это стоило благодарить не только каплю энергии со дня сферы, но и Лару и её ракету. Чем ей поможет перстень? Что она может сделать?

Таиссе нужно было время, чтобы придумать план. Ей нужно было тянуть время. Говорить.

– Вернон, – ясно произнесла Таисса, глядя прямо на Принца Пустоты. – Помнишь, о чём мы говорили внизу?

Кай-Вернон поднял бровь, глядя на неё.

– Да?

Один-единственный шанс. Одна минута. Чего она хочет больше всего? Что ей сказать, чтобы Принц Пустоты ощутил её искренность?

Выбор был ясен. Больше всего на свете Таисса хотела вернуться домой.

– Мы говорили, что ты выслушаешь меня, что бы я ни предлагала. И… у меня появилась одна мысль. Я хочу предложить тебе сыграть на нашей стороне.

Брови Вернона поднялись ещё выше.

– Уверена, что кусок железа ударил по голове Светлую, а не тебя, Пирс?

– Просто выслушай меня

Короткая пауза.

– Мы с Диром находимся под нанораствором, – произнесла Таисса, не отрывая взгляда от Вернона. – На поводке. Но ведь у тебя тоже есть поводок, не