К глазам Лоррен подступили слезы. Я не заплачу… Не доставлю ему такого удовольствия! Подумать только, брат, которым она так дорожила, мальчик, нуждавшийся в ее любви и защите от всего остального мира! Происходящее напомнило ей фрагмент из сериала «Рим»[180], только слово «Конец» на экране не появится, потому что это не злой розыгрыш, а правда жизни.

– Как ты объяснишь, что погибла только я, а ты спасся? – спросила она.

– Придется еще раз пострадать, но игра стоит свеч, так ведь? Майк выстрелит мне в плечо и бедро с близкого расстояния. У Финка могут появиться сомнения, но он ничего не докажет, и дело в конце концов закроют.

Каррен подошел к ним вплотную, повторил злым голосом:

– Мне надоело мерзнуть, хорош болтать, начинаем!

Лоррен смотрела только на Димитри – червяк с уродливым ухом был ей неинтересен, – и ее брат произнес с волчьей ухмылкой:

– Ты его слышала, сестричка. Занавес закрывается.

Лео гнал машину по обледеневшей дороге, несколько раз едва не потерял контроль, но в последний момент справился. Видимость сделалась почти нулевой, деревья в свете фар казались черными сказочными существами. До Гонзо он дозвониться не смог.

Такси остановилось. Серебристые крылья снегопада раздвинулись, и Гонзо увидел припаркованный у замерзшего пруда лимузин и три силуэта под давящим черным небом.

– Никуда не уезжайте! – приказал он шоферу, и тот запротестовал:

– Еще чего, мистер, у них пушки, а мне неприятности ни к чему!

Гонзо посулил ему тысячу долларов, и пакистанец, которому нужно было растить детей, счел правильным остаться и подождать, но недолго.

Облепленный снегом Гонзо наклонился вперед, нацелил пистолет, как учили в спецотряде, и побежал. Завывания ветра были ему на руку, он двигался по щиколотку в снегу, но ясно видел цель – к нему вернулись прежние рефлексы.

О черт! Каррен заставил Лоррен опуститься на колени на лед и прицелился ей в голову! Гонзо сощурился: Димитри стоял рядом с киллером и наблюдал за происходящим с поразительно спокойным, даже безразличным видом. Какого дьявола тут творится?! Гонзо опустился на землю, держа пистолет обеими руками, затаил дыхание и нажал на курок со спокойствием, которое «морские котики» вырабатывают благодаря тысячам часов тренировок в тире и в реальных боях.

Эхо выстрела прозвучало оглушительно громко, и над хилыми деревцами зазвучал вороний грай: птицы спасались бегством. Майк Каррен упал, как ватная кукла, и на его груди расплылось кровавое пятно.

Гонзо вскочил и помчался к пруду, давясь ледяным воздухом. Брат Лоррен склонился над телом Каррена, схватил его оружие… Не делай этого, мерзавец!.. Гонзо рухнул на снег и прикрыл голову руками, считая выстрелы. Ответить он не мог – Димитри успел прикрыться сестрой: одной рукой он крепко держал Лоррен за талию, другой нацелил «глок» ей в висок.

Он медленно отступал к центру пруда, прячась за Лоррен, а Гонзо прикидывал, когда они провалятся в воду.

– Остановитесь! – выкрикнул знакомый голос за спиной Гонзо.

Лео неловко бежал по снегу, а выскочив на лед, осторожно направился к брату с сестрой.

– Отпусти ее, Димитри! Тебе не выбраться! В центре лед слишком тонкий!

Буря стихла, словно природа тоже затаила дыхание в ожидании развязки.

– Так это ты – дружок моей сестры? Наконец-то мы встретились… – прохрипел Димитри, продолжая отступать.

Лео не мигая смотрел на слившиеся воедино силуэты, пытаясь прийти в себя от изумления. Несколько минут назад Финк передал ему последние новости, полученные от Сьюзен Данбар. Сталкером оказался брат Лоррен, о котором она так много ему рассказывала. А теперь он целится ей в висок с намерением убить.

– И надо же было тебе вмешаться и стать той песчинкой, которая способна заклинить сложный механизм! Надо же было…

– Остановись, – сказал Лео. – Вы провалитесь!

– Нет, это ты остановишься, иначе я пристрелю сестренку!

– Ты этого не сделаешь, Димитри, потому что не хочешь умереть. Вернитесь к берегу!

Лео сделал еще несколько шагов, глядя на смертельно-бледное лицо Лоррен. Она дрожала, выбивая зубами дробь.

– Отпусти сестру, Димитри, и сдайся, – продолжил уговаривать Лео, и тут лед треснул, начал разъезжаться в стороны, вставать дыбом.

– Ложись, Лоррен! – заорал он.

Димитри пошатнулся, потерял равновесие, и Лоррен удалось вырваться и распластаться по льду в тот самый момент, когда лед под ногами брата провалился.

Лео будто в кошмарном сне увидел, как Димитри погружается в черную полынью. Лед продолжал трескаться, но Димитри сумел ухватиться за руку сестры и все-таки держался на плаву. Лео осторожно дотянулся до щиколоток Лоррен и потянул, не давая ей соскользнуть в бездну, но Димитри подтаскивал ее к себе, стуча зубами, взглядом умоляя о спасении. Выли полицейские сирены, хлопали дверцы машин, перекрикивались полицейские.

Дальше все происходило со скоростью света. Пальцы Димитри разжались, но Лоррен продолжала держать его за руку, пока не кончились силы. В следующую секунду плечи и голова ее сводного брата исчезли под водой. До самого последнего момента он смотрел на сестру.

Лео вытащил Лоррен на твердый лед, и они осторожно поднялись на ноги. Он обнял ее, обхватил огромными ручищами, погладил по волосам и шепнул:

– Любимая моя девочка…

Она рыдала, упираясь лбом в его грудь, и то и дело смотрела на водную могилу брата. Они простояли так пять минут. Молча. Неподвижно. Пока она не успокоилась. Тогда Лео бесконечно нежно повел ее к берегу, где их окружили полицейские, надевшие наручники на Гонзо, который стоял рядом с трупом Каррена. Лео разъяснил ситуацию, Финк по рации подтвердил его слова, Гонзо освободили, и один из патрульных вызвал судебного медика графства Рокленд и «скорую»…

Димитри Бальсан упокоился в жидкой ледяной могиле – черной дыре под серым небом.

46

Просто это будет началом

всего, если ты захочешь.

Эд Ширан, «New York»

Финк повел себя на удивление деликатно и уважительно, допрашивая Лоррен в Департаменте парковой полиции в десяти километрах от рокового пруда у Медвежьей горы на дороге Семи Озер, 3006. Большое здание из тесаного камня и бревен под шиферной крышей стояло в красивейшем месте долины Гудзона.

Лоррен принесли чай и теплое одеяло, ее осмотрел врач. Инспектор даже предложил ей пончик в шоколадной глазури – она оценила жест, но от угощения отказалась. Беседа между Финком и Лоррен получилась дружеская, неформальная. Он говорил с ней, как исповедник, кюре, раввин, молча пережидая приступы слез, смотрел участливо. С его лица не сходило подавленно-унылое