что в пьяном угаре от обиды тот может натворить такое, чего не натворил бы трезвым, а потому счёл необходимым удалиться из ресторана.

Когда я услышал эту историю, и не только от Владимира, а переговорив с другими участниками происшествия, то попросил о встрече с Начальником ФСБ Ставропольского края. Обстановка была дружеской, но первые слова, которые произнёс Полковник ФСБ (не имея возможности испросить разрешения назвать его настоящую фамилию, в этой книге буду именовать его просто Полковник ФСБ), меня немного удивили:

— Виктор Николаевич, все мы, и я в том числе, с огромным уважением относимся к вашему творчеству, и мне, конечно же, понятно, что вам как писателю приходится изучать любой срез общества, общаться с совершенно разными людьми. Но скажите, почему вы пришли ходатайствовать за Владимира Ставропольского? Не только же потому, что стали ему родственником? — Он говорил спокойно, без какого-либо раздражения.

Меня поразила именно последняя фраза: Посажёным отцом Владимира я стал совсем недавно, откуда ему известен столь свежий факт? Холодок пробежал по спине. Коль скоро Полковник ФСБ сказал об этом прямо (такой человек вряд ли мог проговориться), можно понять, что он сказал об этом специально, не оставляя сомнений в том, что Владимир находится у Органов в разработке.

Я откровенно ответил:

— Коль скоро вы обо всё знаете, вам наверняка должно быть известно и то, что Владимир — русский «Вор в законе», появившийся на Кавказе. И, конечно же, вам известно, какой беспредел творят здесь «чехи» и другие чёрножопые, а вы, вместо того чтобы заниматься ими, наехали на человека, который пытается покончить с этим беспределом и установить мир на кавказской земле…

Досконально зная многие проблемы изнутри, я, конечно же, не мог не встать на защиту Владимира, я говорил, говорил и говорил. Не знаю, что больше помогло, моё красноречие или то, что и сам Полковник ФСБ понимал, что я во многом прав.

Но в конце нашей встречи он крепко пожал мне руку и сказал:

— Виктор Николаевич, очень рад нашему знакомству! Обещаю вам, что мои люди оставят вашего родственника в покое!

— Твёрдо обещаете?

— Слово офицера!..

После этих слов, я решил рассказать ему о «тайне», которую, если честно, в тот момент сам и придумал.

— В таком случае, товарищ полковник, сообщаю Вам то, о чём Вы вскоре узнаете…

Тот с удивлением посмотрел на меня.

— Думаю, что в самом ближайшем будущем вас ждут генеральские погоны!!!

Можете представить, что буквально через неделю Полковник звонит мне и с радостью сообщает, что он стал генералом!!! — Так что я его не обманул…

Как показало время, Полковник ФСБ выполнил своё обещание, и Владимира действительно никто больше не беспокоил по тому злополучному инциденту в ресторане.

Однако продолжим наше повествование…

„.Мы едем с Владимиром Ставропольским на день рождения Андрея Ростовского. Оставив дочь на нянечку, с нами в машине едет и моя жена Наташа, которая должна, как и на всех моих мероприятиях, исполнять роль оператора и фотографа. А вёз нас на своей машине Арнольд Казанский.

Гости были приглашены к семи часам вечера, но пробок на дорогах столицы в тот день было так много, что некоторые не сумели добраться вовремя, как оказалось, к счастью для них. Однако к восьми часам собрались около пятидесяти человек, и среди них четыре «Вора в законе». Меня, как кровного брата, Андрей Ростовский уговорил быть тамадой вечера. И я, как и обещал Великой Джуне (в силу обстоятельств она не смогла прийти), первый тост произнёс от её имени. Потом произнёс от себя и Наташи и третий, святой для меня тост — афганский: за покинувших нас друзей.

Прошло ещё минут сорок, за которые поздравить именинника успели человека три-четыре.

Наталка все выступления снимала на видео, и камера работала в тот момент, когда в зал неожиданно ворвались люди в чёрных масках, камуфляже и с десантными автоматами наперевес:

— Всем оставаться на своих местах! Приготовить документы для проверки!..

Всё было настолько вежливо и не страшно, что в первый момент многие подумали об инсценировке.

А Генрих Сечкин, в шестидесятые годы лучший гитарист России, написавший в своё время песню «Постой, паровоз…», талантливый журналист, с моей подачи написавший книгу «За колючей проволокой», позже сказал, что, пока не стали забирать документы, он был уверен, что это я договорился с «Мосфильмом» и актёры разыграли сцену под названием «Маски-шоу»…

Отвлёкшись на непрошеных гостей, я упустил из виду Наталку, и тут слышу её встревоженный голос:

— Витюша!

Смотрю, рядом с ней стоит здоровенный бугай и мягко, но настойчиво пытается отобрать мою видеокамеру.

Быстро подскакиваю.

— Извините, на каком основании вы отбираете камеру? — с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить, спрашиваю я.

— Виктор Николаевич, никто не хочет забрать виде-окамеруудевушки…

— Это моя жена! — поправил я, с трудом скрывая удивление, что он обратился ко мне по имени-отчеству. — Тогда в чём дело?

— Я просто хочу стереть запись!

— На каком основании? С каких это пор съёмка дня рождения запрещена в России? — Я уже готов был начать «качать права»…

— Я хочу стереть только то место, когда наши люди появились в зале, ничего другого стирать я не собираюсь! — Он успокаивающе улыбнулся.

— Вы можете сказать, на каком основании произошло ваше вторжение на празднование дня рождения моего брата? — недовольно поинтересовался я.

— Извините, отвечать на этот вопрос не входит в мою компетенцию…

— Кто у вас старший?

— Вон тот, что без головного убора и с папкой в руке!

— Как его зовут?

— Если полковник сочтёт нужным, то сам назовётся, — мягко отказал тот.

Я подошёл к Полковнику, хотел представиться, но он улыбнулся:

— Виктор Николаевич, мы вас прекрасно знаем, знали мы и то, что вы здесь будете, и именно поэтому никого не уложили лицом в пол…

Не знаю, что послужило причиной подобного заявления — любовь к моим книгам или тот факт, что представитель Президента России по правам человека Ставропольского края во время моего визита к нему назначил меня своим помощником и выдал соответствующее удостоверение, но услышать это было приятно.

Мне пришло в голову, что наезд Органов связан с Владимиром, а этого я никак не мог допустить: и потому, что он — мой родственник, и потому, что он гостит в моём доме, но главное, потому, что совершенно был уверен, что он чист перед Органами и законом. Тем не менее мои опасения оказались небеспочвенными. Более трёх часов пробивались по компьютеру документы, снимался на видеокамеру каждый гость, но никого не отпускали. Более того, долгое время посередине зала сидели все сотрудники ресторана