— Адам! Стой! Сейчас скорая приедет! Ты куда?! — Догнав Адама, кричал ему Алекай, держа в руках тряпки.

Адам обернулся к нему, тяжело дыша, дойдя до машины, облокотившись об неё. — Я не поеду ни в какую больницу, вези меня домой!

Алекай подбежал к нему и, убрав его руку с раны, приложил туда тряпки. — Ты с ума сошел?! Нет! Ты много крови потерял!

— Я сказал, вези меня домой! Звони Хрусталину, пусть берет все необходимое и выезжает ко мне прямо сейчас!

— Тебе требуется хирургическое вмешательство! Без анестезии никак!

— Я выдержу, братишка, поехали.

Алекай не на шутку испугался за меня, отчего немного поднялось настроение. Я сел на заднее сидение, придерживая участок раны. Во время дороги Алекай продолжал со мной разговаривать, ехать нам оставалось недолго.

— Я должен сказать дома, что тебе нужен уход. — Сказал Алекей.

— Ты никому не скажешь о случившемся! Айле ни слова!

— Тогда наймем кого-нибудь тебе из больницы, сейчас скажу Хрусталину, чтобы прихватил какую-нибудь медсестру с собой.

— Не надо мне никаких медсестер! Я позову Алифнет.

— Ты же сказал не говорить никому. — Смотря на него в отражение зеркала, говорил Алекей.

— Алифнет можно, она никому не скажет. — Тяжело вздохнув, сказал он, чувствуя слабость.

Глава 26

Правда ли, что сны сбываются?

На душе было беспокойно, мысли из головы об Адаме не давали мне покоя.

Я знала, что это за люди и то, с чем борется Адам. Его мечта побороть преступность по торговле наркотиками далась ему легко с другими, но не с сыновьями сеньора Ди Виэйра. Эти бразильцы не успокоятся и просто так не отстанут от него — это точно. Особенно для семьи Ди Виэйра эта семья не знает, что такое слово «нет». Этого слова для них просто не существует в жизни, и они будут готовы пойти на всё, чтобы убрать с пути любое препятствие, которое будет мешать их делам.

Я сразу же поднялась в свою комнату, зажгла ладан, начала читать молитвы, чтение которых продлилось для меня незаметно до самого утра. Так долго я никогда не молилась, наверное, всё это из-за моего внутреннего страха, я до чертиков боялась потерять Адама, и в молитвах я просила Бога лишь об одном — «уберечь любимого от всего плохого».

На часах было приблизительно часов семь, и, закончив чтение молитв, я доползла в сторону кровати и, сама того не понимая, как мои веки слиплись, я тут же уснула, провалившись в долгий и глубокий сон. Сон, который я никогда не забуду.

Я оказалась в тёмном лесу совершенно одна. Босая, вокруг ничего не было видно, одета я была очень легко, в тонкое платьице белого цвета. По погодным условиям чуть позже я поняла — это зима. Холод окутал меня, кожа покрылась мурашками, крупные хлопья падали на землю ночного леса, также касаясь и меня.

— Почему я здесь одна? — громко спросила я. — Я хочу уйти, мне страшно.

Затем что-то свыше ответило мне:

— Ты не одна, я покажу тебе дорогу. Но с условием, если ты готова отдать мне то, что для тебя дорого в этой жизни.

— Нет, любовь в обмен на выход из темноты — на такое я не согласна.

— Тогда ищи дорогу сама, и домой, и к любимому. — Ответил мне грубый хриплый голос громко эхом.

И перед моими глазами, прерывая темноту, резко показались четыре тропы: первая тропа была из чистого огня, который полыхал, вторая тропа была из чистого переливающегося острого стекла, третья была из острых ножей, которые лежали по всей тропе горизонтально, ну и четвертая тропа была из расплавленного свинца.

Нужно было как-то выбираться, и я выбрала третью тропу. Стоило мне ступить на эту тропу, как я почувствовала, будто меня кто-то щекочет, и из пятки шла кровь, и, к большому удивлению, боли не было. Я продолжила идти, оставляя кровавые следы своих ног за собой. Дошла до конца тропы, и затем снова выбор: «Дом или дорога к любому?».

Я выбрала дорогу к любимому. Мой дом там, где моя любовь, мой дом — это Адам.

Дорога к любимому привела меня к старой каменной церкви. Адам сидел, устроившись на одной из ступенек лестницы, на его коленях была какая-то стеклянная миска, в которую он окунал свои руки, будто мыл их. Одет он был также, во всем белом: брюки, рубашка и даже обувь на его ногах белая. Видеть его таким непривычно для меня.

Затем, будто почувствовав мое присутствие, обернулся и подозвал меня к себе. Я, не медля, бросилась к нему и присела рядом.

— Нельзя ходить в белой обуви, сними эти тапочки. — Говорила ему я, заставляя снять их.

— Я на перепутье, не знаю, что и делать. — Пожимая плечами, говорил он, макая пальцы в миску.

Заглянув вовнутрь миски, я увидела кровь. Адам обмакнул свои пальцы и нанес себе кровяное пятно на плечо.

— Что ты делаешь?! — смотря на него от удивления, спросила я.

— Ох-х, я забыл. Я ждал тебя, чтобы начать.

Затем он вылил половину миски себе на голову, кровь окрасила всю его одежду в ярко-алый оттенок. Капли задержались и на ресницах, на его красивых темных густых ресницах, он открыл свои глаза и громко засмеялся. Я тут же прикрыла ему ладонью рот, он, не понимая, зачем я это сделала, взглянул на меня.

— Нельзя…

— Чего? Не понял?

— Нельзя смеяться здесь, мы не в том мире, где должны быть, и кровь — это плохо. Иначе, когда вернемся обратно, в нашей жизни случится что-то плохое!

Затем, проигнорировав то, что я ему говорю, остальную часть, что было в миске, он вылил и на меня со словами: «Тебе нельзя быть здесь. Уходи».

Я закрыла глаза, чувствуя солёный привкус крови, и прошептала: «Что же ты наделал…»

Чувствую, что мне становится тяжело дышать, меня пронзает мучительная боль. И мои силы убывают, я снова проваливаюсь в глубокий сон, после которого, открыв глаза, оказываюсь в реальности.

Проснулась я от испуга, вздрогнув и резко распахнув глаза. Затем, снова по-прежнему испытывая испуг, резко зажмурила их и натянула на себя одеяло. Меня потряхивало, будто этот сон оказался для меня реальностью, восстановив дыхание и немного придя в себя, я медленно скинула с себя одеяло и, немного пошатнувшись с головной болью, я встала с кровати.

«Такой сон явно не предвещает ничего хорошего», — подумала я мысленно.

Посмотрев