– Мы уходим, – объявил Ник, игнорируя взгляд Дженны и своего приятеля.

– Так скоро? – спросила Дженна, глядя на меня с мольбой в глазах. – Я была уверена, что она потом будет выспрашивать у меня все, но в тот момент мне было безразлично.

– У меня так болят ноги, туфли – это просто пытка! – сказала я, что было чистой правдой. Ник посмотрел на меня с беспокойством. Потом взял меня за руку повел к выходу.

– Попрощайся за меня со всеми! – крикнула я Дженне так, чтобы она смогла услышать меня, несмотря на децибелы.

Мне это удалось: она кивнула, продолжая изумленно смотреть на меня.

Когда мы вышли на улицу, грохот от музыки стих. Было уже поздно, но люди еще стояли в очереди, чтобы попасть внутрь.

– У тебя очень болят ноги? – спросил Ник.

Я кивнула, присаживаясь на несколько секунд на скамейку. Николас встал передо мной на колени и, решительно выдохнув, начал разувать меня.

– Что ты делаешь? – воскликнула я со смехом.

– Я даже не знаю, как ты это выдержала, но мне больно просто смотреть на тебя, – признался он, снимая с меня один за другим эти проклятые босоножки.

– Спасибо, это настоящее облегчение, – сказала я, имея в виду не только каблуки.

Десять минут спустя мы уже были в его комнате. Электричество было выключено, но с улицы через открытые окна проникал тусклый свет. Он прижал меня к стене, бросил мои туфли на пол и поцеловал меня снова, только на этот раз с еще большей страстью и еще большим желанием. Крепко прижав меня к стене, он меня практически обездвижил. Я погладила его волосы и с удовольствием заметила, как его кожу покрывали мурашки, когда мои пальцы касались чувствительных частей уха или шеи.

Он издал глубокий, сексуальный рык, немного отстранился, чтобы взять мои руки и свел их у меня над головой.

– Стой спокойно, – умолял он, целуя меня в шею, там, где дико бился мой пульс, в чувствительные участки над ключицей, около уха и выемки на шее.

Я застонала от удовольствия, когда он начал ласкать мои бедра, поднимая этим движением мое короткое платье. И тогда я поняла, что в комнате слишком светло и что, следовательно, он сможет увидеть меня обнаженной, если я, конечно, ему это позволю.

Я беспокойно зашевелилась.

– Остановись, пожалуйста, – попросила я его, но он этого не сделал. – Остановись, – повторила я громче, и он отпустил мои руки. Моя правая рука опустилась прямо на его руку, которая неподвижно застыла на моем бедре.

– Почему? – спросил он, глядя на меня умоляющим взглядом.

Бог мой! Эти глаза, до краев наполненные желанием, были самыми красивыми глазами, которые я когда-либо видела. Я хотела обнять его и умолять не останавливаться, отнести меня в постель и сделать меня своей, но не смогла. Пока не смогла.

– Я не готова, – ответила я, зная, что это отчасти правда.

Он прижал лоб к моему и застыл, пока наше дыхание не утихло и не вернулось в норму.

– Хорошо, – сказал он минуту спустя, – но не уходи.

Я смотрела на него, пытаясь понять, что происходит у него в голове.

– Ты сказала мне раньше, что мы не знаем друг друга достаточно хорошо, и ты была права, я хочу узнать тебя, Ноа, я действительно этого хочу. Никогда раньше я не желал ничего так сильно, и я хочу, чтобы ты была со мной сегодня ночью.

Было странно видеть его таким искренним. Николас, крутой парень, который без угрызений совести переспал с сотней девушек, сумел глубоко тронуть меня.

– Все в порядке, давай поговорим, – согласилась я.

Мне тоже хотелось узнать его получше.

Я стояла в ванной в комнате Ника. Сняв белое платье и оставшись в нижнем белье, я разглядывала себя в зеркало. Он дал мне свою футболку, чтобы мне было удобно, когда мы будем разговаривать, но мои глаза были прикованы к шраму на моем животе, который я нахмурившись разглядывала. Этот шрам всегда был проблемой для меня. Вот почему я не носила бикини и не позволяла никому видеть мой живот. Я представляла, что кто-то может его увидеть, и у меня волосы становились дыбом.

Пытаясь перестать думать об этом, я умыла лицо холодной водой и натянула футболку. Она на мне выглядела почти как платье, так что мне не нужно было беспокоиться о том, что я слишком оголена. Я ополоснула ноги холодной водой и с удовольствием наблюдала за тем, как мои мышцы расслабляются после пытки этими дьявольскими каблуками.

Я вышла из ванной комнаты и увидела Николаса, сидящего на террасе. Он снял джинсы и рубашку и надел пижамные штаны и серую футболку. До чего же он был хорош, но я все-таки заставила себя оторвать глаза от его умопомрачительного тела, когда вышла на террасу.

Он повернулся ко мне и улыбнулся:

– Тебе идет моя одежда.

– Хорошо, что ты высокий, иначе мне было бы очень неловко в ней, – сказала я, подходя к нему.

Однако в тот самый момент зазвонил его телефон. Стоя рядом с ним, я увидела, кто это был, прежде чем он успел ответить и отойти в сторону, чтобы поговорить, не будучи услышанным. Ему звонила какая-то Мэдисон.

Долю секунду, прежде чем войти в комнату, он смотрел на меня. Я почувствовала, что вновь на меня нахлынула волна ревности, и не смогла устоять, чтобы не подслушать разговор.

– Как ты, принцесса? – спросил он сладким голосом.

Я напряглась. С каких пор Николас называет кого-либо принцессой? Внезапно мне захотелось убежать из его комнаты.

– Да, я отлично провожу время, и мне подарили много подарков на день рождения… Но я еще жду твоего, ты обнимешь и поцелуешь меня?

Так, это уже было чересчур. Мне захотелось сбежать. Я не должна была это слушать. Но в глубине души я понимала, что ничего не могу поделать… Это я настаивала на том, чтобы не давать никаких объяснений, это я не хотела иметь серьезных отношений. Под каким предлогом я могу взять и уйти?

– Ты же знаешь, что да, дорогая, но сейчас мне нужно идти, так что я позвоню тебе завтра, хорошо? – продолжал он разговор чрезмерно ласковым голосом. – Я тоже тебя люблю, принцесса, пока, – сказал он.

Я скрестила руки на груди и повернулась лицом к океану. Мне не хотелось, чтобы он подумал, что меня это волнует. Я напряглась, когда услышала, что он подошел ко мне со спины.

– Извини, но я должен был ответить, – сказал он, целуя меня в ту часть шеи, где была татуировка.

– Мы договорились о том, что просто поговорим, – напомнила я, обернувшись.

Он отпустил меня и сел на один из стульев, который стоял на террасе.

– Ладно, давай поговорим, – согласился он со спокойным выражением лица.

Он не испытывал ни малейших угрызений совести.

Я почувствовала, как начинаю свирепеть.

– Как насчет того, чтобы задать друг другу по десять вопросов? Мы должны отвечать честно, но у нас есть право наложить вето на один из них.