Шрифт:
Закладка:
— Дмитрия там ещё нет. Ладно, я услышал Ваши слова и нахожу их весомыми. Изначально мы исходили из опыта работы Константина в регионе, а это перемещение — как логичную карьерную динамику.
— И его опыт бесценен. Но он может вырасти в регионе и закрывать это направление годами, зная всех и вся, в том числе за счёт глубокой адаптации к Кустовому. А в каганате нет не то, что городов, а даже стационарных стоянок степняков.
— Оправдываете его?
— Хвалю и ценю.
— Изучайте содержимое конверта и помните, что храниться все эти документы должны в сейфе, — свернул разговор полковник. — Также не забудьте доложить о посещении каганата. Касательно нового агента… Я Вам сообщу. Скорее всего его придётся привезти из Барнаула, перебросим туда. И это бы прибавило Вам ценности, если транспортировку и внедрение обеспечите Вы. Скажем, мы тогда перестанем задавать вопрос о самолёте и его происхождении, ведь нам известно, что легальных продаж в Кустовой такой техники никогда не было.
Вот он талант, так легко и походя поставить меня в виноватое положение!
Мы закончили разговор, я положил голову на руки и какое-то время пролежал так, просто размеренно вдыхая и выдыхая. Кто сказал, что мне всё это легко даётся?
* * *
Встав со стола и удерживая под мышкой папку, я почувствовал себя столетним стариком. Вроде всё взял.
Мобилет снова зазвонил.
— Да, господин полковник! — не глядя принял вызов и с деланной бодростью в голосе ответил я.
— Э-это не по-полковник. Э-то Фил. Ну то есть Филипп, я хотел сказать, — в мобилете послышался взволнованный и растерянный голос моего двоюродного брата.
— О, привет, Филипп, сто лет тебя не слышал. Прости, сейчас очень устал, можем завтра с утра поговорить?
— Нет. Это п-прям срочно. Аркаша, твоя семья пропала.
Я хотел было с пафосом сказать, что я одинокий волк и всё прочее, но осёкся.
— Ты где? — осевшим голосом спросил я.
— Возле их дома. Ты п-прости, они Ионе дали запасной ключ. Се-сегодня должен был быть ужин семейный. П-прости, что говорю тебе такое, т-тебя же на них не бывает.
Попустил укол мимо ушей, семейных посиделок я не любил и всегда старательно саботировал, причём успешно, меня вообще перестали звать.
— И?
— Мы вошли, а т-тут в доме словно ураган пронёсся, и н-никого нет. Но я думаю, если бы они уехали, то п-предупредили бы.
— Предупредили бы, — мрачно согласился, помятую про угрозу со стороны Хомяковых. Выходит, не шутили, черти. — Сейчас буду.
Я набрал майора Ветра.
— Господин майор, простите, что так поздно звоню, у меня тут лёгкое ЧП.
— Ничего, Вам можно.
— Можете сейчас по одному адресу подъехать?
— Всех с собой брать? — без всякого пафоса деловито спросил вояка.
— Всех? Это вы сейчас на базе все?
— Ну да, даже Джо, которому есть где жить, из чувства солидарности живёт теперь с нами. Казарменный режим, только не для дисциплины, а из-за экономии.
— Возьмите кого-то из оперативников. Пишите адрес.
* * *
Я добрался при помощи Шило, тут же вступил в какую-то лужу, и, матюкаясь, дошёл до съёмного дома семьи, попутно отряхиваясь от грязи, так что меня почти догнала служебная машина «Единорогов».
Филипп пребывал в растерянности и сидел на крыльце, глядя куда-то вдаль, а Иона, наоборот, бродила по дому, переворачивая вещи, открывая шкафы, заглядывая под кровати, словно решив, что Филиновы решили сыграть в озорную игру — групповые прятки от гостей.
Оперативники с располагающими профессиональными улыбками прошли вперёд. Первый дружески присел рядом с Филиппом, предложил тому закурить и стал расспрашивать его мягким обволакивающим голосом. Второй опер зашёл в дом, деликатно усадил деятельную Иону за стол, отвлёк разговором, нашёл для неё водички, напоил как ребёнка.
Мы с майором обошли вокруг дома, словно это брожение имело какой-то смысл.
На заднем дворе были качели на четырёх опорах, к одной из которых прикручена банка из-под сгущённого молока, которую использовали как пепельницу. Вероятно, тут кто-то качался и курил одновременно.
За лицезрением этого странного сочетания предметов нас застал второй оперативник.
— Ну, всё…
— Что, всё? — не понял Ветер.
— Ну, мы проведём оперативные мероприятия, осмотр, проверку, показания снимем, но всё ясно и так.
— Хомяковы?
— Хомяковы или боевики, либо же вместе в сочетании. Сработано достаточно чисто, никакой крови и следов борьбы. Это внушает оптимизм, значит все живы и не ранены. Увезли на машине, как видно из следов, на той же, на которой приехали. Сработали быстро, раз соседи шум не подняли.
— Я понял, — с уважением кивнул на его деловые и толковые (особенно с учётом скорости их получения) пояснения.
— Вы можете ехать. Вернее, я бы рекомендовал так и сделать. Допросить тех Хомяковых, которые что-то знают.
Мы с майором переглянулись, и я взялся за телефон. Вот ведь чёрт, а я рассчитывал сегодня пораньше лечь спать, да и обещание самому себе оказалось совершенно невыполнимым.
* * *
Китайцы поместили высокопоставленных пленников на Макарьевской Изнанке, очень далеко от портала, в целях конспирации, разумеется. Поэтому нам пришлось ехать почти два часа на машине, сначала по плохой дороге, потом по очень плохой, а потом ещё и идти пешком.
— У нас тут… У них тут. Тут был охотничий домик, хороший, крепкий, — сбивчиво пояснял мне старшина китайских охотников.
После того как степняки прошлись по этой Изнанке как ураган, выбив всех монстров на радиусе в пятьдесят километров, у китайцев осталось мало занятий, что позвонило им сосредоточится на разведке, ведь после группы разведчиков шли команды сборщиков, которые тащили всё, что не приколочено, а что приколочено — отрывали и тоже тащили.
— Они там? — спросил майор.
— Там только Хомяков. А его супруга… Она очень много кричала, мы поместили её в одну из сухих разведочных штолен вокруг прииска. Там глухой участок и обрыв. За ней следит один старик, кормит, воду носит, но не разговаривает. Старина Чаосян с возрастом почти оглох, так что он её трескотню не слышит. Мы тоже проверяем, раз уж нам поручено. Но мы считаем, что
