Дженнифер побагровела от ярости, но не успела возразить.

– Я ни в чем вас не обвиняю, мадам, правда, – продолжила Валери. – Просто это – и, прошу, без обид – лишь очередной слой искусственности во всем здешнем притворстве. Ничто, абсолютно ничто не является тем, чем кажется.

– Добро пожаловать в кинобизнес, – саркастично произнес Брайан Грейс. – Разумеется, все притворство, это наша работа!

– Говори за себя! – Бердетт развалился на стуле, пытаясь придать себе вид отточенной искренности.

– Да ты вообще самый главный лицемер из всех! – парировал Грейс.

– Господа, прошу вас! – Комиссар шагнул вперед. – Мадам, пожалуйста, продолжайте.

– Один человек все же прочувствовал случившееся – лишь один. Тот, кто знает об искусственности кино больше, чем кто-либо из вас, и тем не менее он прочувствовал. Ричард увидел все первым. Помнишь? Ты сказал, что происходящее похоже на профитроль. Видно, что снаружи, но неизвестно, что скрывается внутри.

Ричард кивнул, продолжая глядеть прямо перед собой, в то время как остальные сосредоточили все внимание на нем. Он надеялся, что момент, когда ему придется все объяснять, еще не настал. А еще заметил, что Клер чуть улыбнулась и едва уловимо кивнула.

– Молодец, старина, – поддержал его из угла Мартин.

– Да, молодец, Ричард, – присоединилась Дженни.

Тот, естественно, смутился и повторил несколько раз: «О, ну, знаете», хотя, по правде говоря, до сих пор смутно представлял, к чему все идет.

– Ричард почувствовал, – Валери продолжала обходить стол, – что дело неладно. И он рассказал мне о фильме «По следам „Лиса“»…

– «В погоне за „Лисом“», – не удержался Ричард. – Шестьдесят шестого года.

– Это у него как синдром Туретта, – прокомментировала Клер, но при этом тепло улыбнулась.

– «В погоне за „Лисом“» – именно так. – В глазах Валери промелькнуло нетерпение, но быстро исчезло. – Это фильм о фальшивом кино, за которым скрывается преступление.

Присутствующие начали схватывать, к чему клонит Валери, и за столом вновь поднялся гул.

– Но это настоящий фильм, – слегка обиделся на ее намек Брайан Грейс.

– Именно поэтому все и устроено так умно, месье, – Валери очень четко подавила малейшие вспышки непокорства и продолжила: – Это настоящий фильм, но он также кое-что скрывает. И дело не доходило до преступления, пока жадность не взяла верх. Что, думаю, и было задумано с самого начала. Но к этому мы вернемся позже.

– Но что же такого увидел месье Эйнсворт, чего не увидел никто другой? – У комиссара явно сложилось впечатление, что Валери преувеличивает роль Ричарда в расследовании.

– Он увидел, комиссар, что фильм не очень хорош и никому до этого нет дела.

На этот раз не возникло ни споров, ни дискуссий, только смущенное молчание.

– И почему же? А потому, что фильм был поводом оказаться здесь. – Валери широко развела руками. – В шато Валансе.

– Я думал, мы перебрались сюда из Парижа только потому, что Лионель угрожали. – Грейс изо всех сил пытался обуздать свой гонор.

– Удобный предлог, который устроил многих, например Стеллу Гонсалес, с ее, извините, но… откровенно абсурдной попыткой представить Испанию в фильме.

– Никакой это не абсурд! – сердито бросила Стелла.

– О, самый что ни на есть, – пренебрежительно отмахнулась Валери. – Кто станет выдумывать нечто настолько глупое и элементарно проверяемое? Нет, Caballeros de Cádiz действительно существуют.

Стелла вызывающе оглядела сидящих за столом, но никто не стал требовать от нее ответов.

– Я ничего не понимаю! – Дженнифер Дэвис всплеснула руками. – Какое отношение это имеет к Бену, Риду и Аморетт?

– Богатства, – просто сказала Валери. – А теперь, Ричард, расскажи им о «Романтиках на тротуаре».

Он глубоко вздохнул, с облегчением обретая под ногами родную почву.

– Что ж, они оказались не очень хороши. Откровенно говоря, дело было совсем плохо, фильм разрушил не одну карьеру. Брайану Грейсу больше не доверяли режиссуру, Рид Тернбулл и Доминик Бердетт заполучили вечное клеймо, от которого так и не отмылись.

Бердетт в углу горестно запричитал.

– Дженнифер Дэвис – та же история. Простите, – добавил Ричард.

– Мне сказали, что я слишком стара для роли девушки двадцати пяти. – Актриса печально покачала головой. – В том году мне стукнул тридцать один.

– Фильм убил моего дедулю, – сокрушенно произнес Фридман.

– И лишил тебя шансов стать крутым продюсером, – безжалостно вставил Грейс. – Ты тогда был главным, все знали, что все решения принимал ты.

– И фильм уничтожил Алана Маскера, – поспешил вставить Ричард, – который, как теперь мы знаем…

– Вы прибыли в Валансе в поисках чего-то, месье Фридман, – быстро перебила его Валери. – Чего-то, что, по вашему мнению, было спрятано.

– Столетиями, без сомнений, – усмехнулся комиссар.

– Нет, Анри, – поправила его Валери, – десятилетиями. Со времен Второй мировой войны, когда Лувр спрятал здесь, в шато, часть своих сокровищ.

Она повернулась к Фридману:

– Я права, месье?

– «Кружевницу», – тихо произнес продюсер, – Яна Вермеера.

– Но она же в Лувре, – отмахнулся Лапьер.

– Нет! – сердито возразил Фридман. – Она здесь. В Лувре висит копия, хорошая, но копия. Оригинал где-то здесь, его скопировали во время войны и затем спрятали. Пятьдесят миллионов долларов!

– Откуда вы знаете, что она здесь? – задал Ричард вопрос, который возник у всех собравшихся.

– Потому что отец Алана Маскера работал здесь во время войны. В команде, курировавшей экспонаты Лувра.

Ричарду все это показалось немного притянутым за уши.

– И вы ждали двадцать пять лет, чтобы приехать сюда на поиски?

– Нет, конечно! Сэмюэл перебирал вещи моего дедули, старые коробки, память…

Сэмюэл до сих пор не проронил ни слова, он сидел ошеломленный и не мог поверить, что мир, построенный на почитании дядюшки, рушится на глазах. Парень кивнул, подтверждая, но промолчал.

– Там было письмо, нераспечатанное, от Алана Маскера.

– Он снял оригинальную, французскую, версию «Романтиков», – пояснил Ричард. – И…

– Верно. – Фридман фыркнул. – Но с работой он не справлялся. Я его уволил, назначил главным Брайана. В письме Маскер умолял моего дедулю вернуть ему работу, говорил, что тогда приведет его к Вермееру. И тот станет ценным приобретением в коллекцию.

– Письмо было фальшивым. – В голосе Валери зазвучали нотки на грани издевки. – Ловко подброшенное, чтобы вас искусить, и ему это удалось. Но провернуть все в одиночку вам бы не удалось, поэтому вы обратились к старым друзьям, нынче таким же малоуспешным. К Риду Тернбуллу и Доминику Бердетту. Вы втроем продюсировали бы фильм, самый настоящий, но в то же время искали бы картину.

– И, надо полагать, они поссорились? – спросил комиссар.

– Да, – ответила Валери. – Рид Тернбулл закрутил роман с Аморетт Артур, но не сказал об этом месье Фридману, который заподозрил, что Тернбулл и бедняжка Аморетт пытаются его обуть. Поэтому он их убил. Он также понимал, что Доминик Бердетт стал обузой, и прикончил бы его тоже. Он стремился проделать это сегодня утром, а также пытался выманить месье Бердетта из трейлера ночью.

– Так это он ударил Мартина? – сердито уточнила Дженни.

– Да, он, – подтвердила Валери, и Дженни начала было подниматься, но Мартин притянул ее обратно.