его лицо застыло бледной маской с подведенными темным гримом глазами.

Саша уставилась на него, зажмурилась, покачала головой и наконец кивнула. Талейрану взбили подушки, и Брайан Грейс добился желаемой картинки. Умирающий Талейран на фоне стеллажей. Ричард бы все это одобрил, если бы не ушел с головой в книгу.

– Так, ладно, тишина на площадке! – крикнул Сэмюэл Фридман, и Ричард громко захлопнул книгу о кино.

– Маскер! – пробормотал он себе под нос. – Les romantiques de chaussée[36]. Маскер! Так вот ты кто!

Снаружи съемочной площадки послышался шум.

– Я хочу войти прямо сейчас! – Это был комиссар Лапьер. – У меня срочное дело!

Он размахивал мобильным телефоном, а рядом с ним стояла Валери.

– Вы не могли бы подождать? – Раздражение Фридмана нарастало все утро. – Всего пять минут, пожалуйста, может, десять!

Но комиссара было не остановить, и он прошествовал к кровати.

– Разблокируйте ваш телефон, месье, – обратился он к смертельно бледному Бердетту.

– Сейчас?! – Бердетт резко выпрямился и ткнул в комиссара. – Я должен примириться с Господом, а вы прерываете мои небесные переговоры этим?

Он откинулся на подушки, вдруг исполненный боли, изнурения.

– Неужто Франция неспособна жить без моего вмешательства?

– Прошу, всего несколько минут, комиссар, я вам обещаю. – Фридман-младший увел раздосадованного Лапьера в тень, а затем крикнул: – Окей, вырубаем свет!

– Вырубаем свет, затем точечный луч медленно наползает на Доминика, – подтвердила Саша.

– Талейрана! – раздался полный разочарования возглас из теперь уже темной постели.

– Тишина на площадке!

Лампы погасли, воцарилась почти полная темнота.

– Мотор, – властно объявила Саша. – И…

– А-а-а! – раздался из постели вопль.

– Свет! – крикнул кто-то. – Включите свет!

В луче прожектора, направленного на кровать, стало видно распростертого Доминика Бердетта. Из ножевой раны в его плече лилась кровь. Кто-то пронесся мимо Ричарда и нырнул за портьеру рядом. А потом стена позади него вдруг исчезла, и Ричард рухнул навзничь на винтовую деревянную лестницу.

Глава тридцать первая

Ричард так никогда и не узнает, что заставило его пуститься в погоню. Не инстинкт, разумеется, по крайней мере, раньше оного у англичанина не было, но раз уж он начал, у него не оставалось выбора, кроме как продолжать. В ту же секунду, как он болезненно приземлился у последней ступеньки, ему показалось невежливым просто прилечь там отдохнуть, и, кроме того, ему совсем не улыбалось торчать там неподвижно в качестве потенциальной мишени для того, кто только что упражнялся в метании ножей в Доминика Бердетта.

Сверху эхом разнеслись голоса, громче всех был крик комиссара Лапьера.

– Никому не двигаться! – взревел он. – Ни на сантиметр! Мы заблокировали выходы из комнаты, вы все останетесь на своих местах!

Никто, кажется, и не заметил, как нападавший и Ричард исчезли за большой расшитой портьерой. Он, конечно, подумал, что стоит им об этом сообщить, но неизбежно упустил бы драгоценное для погони время. Однако проблема погони заключалась в том, что он не знал, в какую сторону бежать. У загадочного нападавшего была приличная фора, и, вернувшись в музыкальную комнату, Ричард оказался перед выбором минимум из двух направлений.

А потом решение приняли за него. Как раз в тот момент, когда он собирался присесть на корточки, его ударили по затылку, что становилось уже привычным, но все более раздражающим явлением. Нападавший, видимо скрывшийся в нише на лестнице, попытался перепрыгнуть через Ричарда, но зацепил его, как олимпийский бегун – препятствие на финишной прямой. Во всяком случае, это дало возможность Ричарду понять, в какую сторону гнаться, а вот по поводу личности он по-прежнему оставался в неведении: преступник умыкнул плащ с капюшоном Доминика Бердетта. Пояс и подол, трепеща, развевались за спиной, когда неизвестный понесся по коридору во внутренний двор, откуда было легче всего сбежать.

– Эй! – заорал Ричард, как будто это могло что-то изменить, затем вскочил на ноги и бросился следом.

Однако, вместо того чтобы сразу же повернуть направо, зловещий силуэт остановился, будто раздумывая. На это ушли считаные миллисекунды, и преступник все же повернул налево, а Ричард мгновение спустя сделал то же самое – и сразу столкнулся лицом к лицу с фигурой в капюшоне, налетевшей на него, словно регбист, и выбившей им многовековую деревянную раму окна так, что они покатились по короткой насыпи снаружи.

Следующую после приземления секунду Ричард пытался вдохнуть. Он смягчил падение нападавшего, а сам при этом чувствовал себя так, будто его сбила машина. Мутным взглядом он проследил, как силуэт бросился через боковой вход в кухни и подвалы, и он понимал, что должен побежать следом, уповая на то, что там горит свет, иначе ему, скорее всего, размозжат голову медной сковородкой. Свет не горел, и Ричард сделал мысленную пометку: в следующий раз, когда Валери д’Орсе привлечет его к очередному своему делу, надо купить защитный шлем. Ричард осторожно спустился по ступенькам в темноту.

Без электрического освещения внизу было еще холоднее, чем обычно, и помещения больше походили на пещеры, чем знаменитые cuisines[37] Мари-Антуана Карема, некогда гордость Франции и центр ее дипломатии.

– Бежать некуда, вы же знаете? – крикнул Ричард в темноту, понимая, что это бесполезно, однако надеясь, что объект его преследования все же выдаст себя. – Я вас окружил! Нет, мы – мы вас окружили! «Заткнись, идиот», – добавил он себе под нос.

Ричард задел что-то на стене, и это что-то закачалось из стороны в сторону, как маятник на высоких напольных часах, металл заскрежетал по кирпичу, отчего по сводчатому коридору разнеслось жутковатое эхо.

Память подсказала, что это старинная грелка для кровати, с длинной ручкой, по форме напоминающая современную лопатку для пиццы, но с тяжелой медной сковородой на конце.

Во взрослой жизни Ричарда не проходило и дня, чтобы он не грезил стать эдаким киногероем, который спасает героиню от подлых злодеев. Он думал, что перебрал все сценарии, все периоды и все наряды, от средневекового рыцаря с козлиной бородкой до немногословного шерифа со Среднего Запада, раненного на войне доблестного капитана, избитого в криминальном районе Лос-Анджелеса сыщика и закованного в алюминий космонавта, который спасает землю от инопланетного вторжения. Чего он до сих пор не мог себе вообразить, так это того, что будет обливаться потом на подземной кухне, запыхавшись и еле дыша, вооруженный сковородкой восемнадцатого века для обогрева постели. Разница между реальной жизнью и голливудским ее воплощением сильно его подводила.

– Думаю, вам стоит знать, что я вооружен! – снова крикнул Ричард, и его голос эхом разнесся по коридору.

Сначала ответа не последовало, а затем Ричард увидел – увы, слишком поздно, – что из мрака вылетела медная кружка, и она попала ему прямо в лоб.

– Ай! – завопил Ричард. – Ну всё!

Он попытался вскинуть медную грелку над головой, как средневековый цеп,