с Дзилем, но в итоге в его распоряжении оказался отряд из четырнадцати человек. Среди них оказались Дан и Донк, которым герои были особенно рады. Командира личной стражи караванщиков найти не удалось. Всем членам отряда вернули их оружие. Донк очень тосковал по утраченному в битве гитерну. Кахилл сообщил об этом знакомому музыканту из эльфов, и тот подарил гному пятиструнную виолу со смычком. Как сказал Кахилл Дзилю, эльфы очень любят музыку, и никогда не оставят музыканта без инструмента.

После обеда всё было готово, и отряд выстроился на окраине поселения. Кахилл отвёл Дзиля в сторону, чтобы сказать пару напутственных слов:

- Слушай внимательно, юный маг. Как я понимаю, ты намерен идти к Тахиру, и вряд ли мне удастся тебя разубедить. Тахир — очень могущественный маг, и у него можно многому научиться, но временами он бывает фанатичным и способным на страшные вещи ради достижения цели, которую считает благородной. Не всякий согласится с его ценностями, и когда кто-то с ним не согласен, ожидать от него можно всего. Так что будь с ним осторожен, особенно, если в чём-то ваши взгляды разойдутся.

- Спасибо за предостережение.

Дзиль поклонился старому магу и вернулся к отряду. Весь дальнейший путь он размышлял о словах Кахилла и о том, что бы они могли значить для него.

*

Дзиль и остальные бойцы брели по лесу с завязанными глазами. Все шестнадцать человек шли цепочкой за одним из проводников. Ещё один замыкал, и трое шли на некотором отдалении. Сверху накрапывал дождь. Дзиль постоянно спотыкался о корни деревьев или поскальзывался на них. С остальными, по всей видимости, происходило то же самое, из-за чего цепочка продвигалась довольно медленно. Только через четыре часа такого марша проводники решили снять повязки. Среди проводников Дзиль обнаружил троих с зелёной, одного с красной и одного с оранжевой лентами, отметив про себя, что он один понимает, что это значит. Среди эльфов на языке империи говорил только лучник с оранжевой лентой, правда с очень сильным акцентом, и полностью игнорируя грамматику. Дзилю удалось выяснить, что это эльф разведчик, и всех разведчиков в той или иной степени учат языку людей. Дальше этого диалог не пошёл. Не казалось, что эльф горел желанием разговаривать с человеком. Тогда Дзиль вернулся к Фасиль. С битвы они так и не поговорили.

- Я перед битвой видел Алаима. Он сказал, что едет за подмогой, но даже если это было правдой, он уже опоздал. Сложно представить, какие у него убытки.

Фасиль нахмурилась.

- Ты видел, как перед битвой Алаим уезжает, и не счёл нужным никому вроде меня об этом сообщить?

- Эм, нет, а нужно было?

- Ну, даже не знаю. Наш главный работодатель бежит с поля боя. Как будто бы на этом поле делать уже нечего.

- Но ведь остальные караванщики остались.

Фасиль посмотрела на Дзиля как-то уж совсем зло.

- Чёрт, ну, конечно, они остались! Как думаешь, кому докладывают все разведчики?

- Своим командирам?

- Каждый докладывает своему командиру, но все они вместе докладывают Алаиму. Таким образом, он единственный, кто имел всю полноту разведданных. Он на них взглянул и решил свалить заранее. Разумеется, он никому ничего не сказал, ведь наёмники — такие дурачки, как мы с тобой — должны прикрывать его бегство, а караванщики должны быть на месте, чтобы никто из командиров наёмников ничего не заподозрил. В общем, если бы ты просто сообщил мне о том, что видел, нам не пришлось бы лезть в ту мясорубку, и можно было бы спасти ещё несколько ребят.

- Но тогда нам надо было бы бросить всех остальных.

- Во-первых, плевать на всех остальных. Во-вторых, если бы мы всем рассказали, они бы побросали повозки с товарами караванщиков и спаслись бы. Теперь уже не важно.

К сомнениям по поводу Тахира прибавилось ещё и чувство вины за смерти соратников. После этого диалога Дзиль шёл молча. Все остальные тоже не стремились к общению. Даже обычно жизнерадостный Дан смотрел себе под ноги и молчал.

Как же Фасиль была зла! Зла на эльфов с их чёртовыми высокомерными рожами, на бесконечно запутанные тропинки, неизвестно куда ведущие, на свою абсолютную беспомощность и зависимость от незнакомых существ, которые даже не люди. И особенно на Дзиля. Она слишком легко позволила себе привязаться к этому человеку. Он определённо был не лишён обаяния и некоторой тактичности, что было большой редкостью в среде наёмников, но он был совершенно не приспособлен к жизни. Любой бы из Скверной кампании, увидев сматывающего удочки главного караванщика смекнул бы, что к чему. Но Алаима увидел именно Дзиль. И ничего не предпринял. И она всерьёз собиралась пожертвовать жизнью ради него. И сделала бы это, если бы не эльфы. Впрочем, пожертвовать жизнью, вероятно, всё равно бы пришлось. А если так, то уже не особо важно, ради кого-то или просто так.

В этом была какая-то злая ирония, что настолько доверчивый и добродушный человек с рождения наделён такой невероятной разрушительной силой.

Особенно неприятно было то, что теперь она как будто была от него зависима. Ведь эльфы вели в первую очередь именно Дзиля, а остальные были лишь дополнением к магу. Фасиль не приходилось иметь дел с магами, так что по большей части ей было плевать на них. Теперь же существование подобных Дзилю начинало раздражать. Бесило, что некоторые люди просто рождались с такой силой. Бесило примерно так же сильно, как и наличие дворян или любых других представителей знатных родов. Перерезать бы им всем глотки, но кто тогда ей будет платить?

Нужно бы выкинуть туповатого волшебника из головы и не думать о нём больше. А ещё лучше, высказать ему всё, что она о нём думает. Нет. Ему этого знать вовсе необязательно. Правда, и первый вариант не особо исполним. Они в любом случае были на одной стороне. И что в итоге? В итоге одним неприятным воспоминанием в помойке, называемой памятью, стало больше.

***

Эррест только закончил утренние упражнения и прицепил ножны с мечом на бедро, как рядом оказался один из пламенных воинов. По открывающемуся забралу Эррест понял, что это один из низших командующих чинов — самый низкий из всех, какие могут говорить. Для пламенных воинов