Мы также должны были обменяться нашей кровью во время свадебного ритуала. Но надеюсь, что до него не дойдет.

— А теперь, дети мои, подойдите ко мне.

— Да, Творец! — счастливо улыбаясь, проговорила Таня, схватила меня за руку и потянула за собой. Я теперь понимаю почему за два года отец так и не обнаружил подмены. Девушка была превосходной актрисой.

Светлейший коснулся наших браслетов. Блокираторы слетели и упали на пол. Вместе с ними перед отцом оголились все наши с Татьяной мысли, поэтому немедленно, пока не поздно, разумом унесся к прибою. Я даже почувствовал, как ласкающее море окутало ступни моих ног и увидел, что на берегу стоит цветочная арка, а в ней — мы с Аланой. Ведьмочка ласково шепчет мне на ухо разные нежности…

— Сын, негоже думать о любовницах при невесте, — рассерженно шипит отец на ухо, выдергивая меня из прекрасного видения. — Забудь о мимолетной страсти и сосредоточься на продолжении рода. Свадьба на носу через несколько дней, а он думает не тем местом!

Заиграла музыка. Нам с Таней подали чаши со сладким содержимым, а потом чуть ли не погребли под толстым слоем лепестков цветов — обсыпали с головы до ног. Запах стоял одуряющий.

— Объявляю вас женихом и невестой, — изрек отец.

После его слов я проявил метку на своей руке, а Таня сделала ее точную копию на своем запястье.

Мы продолжали думать об отстраненных местах. Теперь я представлял Алану в полупрозрачной сорочке, в которой она предстала передо мной, когда заявилась в ванную комнату. В ее волосах были лилии…

«Их тошнотворный запах скоро меня доконает», — выныривая из сладких видений, подумал я.

По всей видимости, отец, не найдя в наших мыслях ничего интересного кроме, как выразилась Татьяна: «витания в облаках», перестал лезть в наши головы.

— Я не ошибся в вас, — прослезился Светлейший. Вы — истинная пара. Подумать только сын Светлейшего и Темнейшей… И его будущая супруга — дочь ведьмы и светлого дриада. Мы творим историю!

— Отец, я ведь могу вас так называть? — бросилась его обнимать Таня. — Я так счастлива. У нас с вашим сыном любовь с первого взгляда, да, Шел? — обернулась девушка и начала подмигивать.

Я молча кивнул в ответ, продолжая думать о цветах, птицах и летающих драконах, чтобы не дай Единый ничем не выдать себя. А Таня продолжила:

— Мы подарим вам самых красивых внуков.

— И умных, — подытожил я ее слова.

— Главное — одаренных, — расплылся в счастливой улыбке Светлейший.

— По такому случаю я хочу станцевать для жениха, — произнесла лже-невеста и двинулась в центр комнаты.

Отец махнул рукой. Зазвучала музыка. Но отчего-то в следующим миг она стихла.

Лицо Светлейшего стало хмурым. Неужели догадался? Я приготовился сражаться. Так просто не дамся!

Но причина невольной паузы нарисовалась через несколько секунд: в зал размашистым шагом прошествовал обвешанный медалями вояка.

— А это еще что за явление? — прошипела Таня.

— Ваше светлейшество. Прошу простить мою вольность, но вынужден доложить, что радужные феи пропали. Свидетели утверждают, что их выкрал Повелитель тьмы.

Не успели мы с Татьяной оглянуться, как на наших запястьях снова оказались блокираторы.

Не успев начаться, побег провалился.

Все пошло не по плану. Изначально, мы хотели сбежать на территорию академии и попросить помощи для освобождения невольников Светлейшего у ректора и его хранителя. Таня раздобыла сонный порошок для моего отца — хотела его обсыпать во время исполнения танца. Вряд ли бы он надолго уснул, но это дало бы нам фору, хотя бы добежать до арки перехода в Лардел. А уже там у меня были знакомые наги, которые заведовали нелегальными переходами на нейтральные земли — в междумирье.

— Ничего, у нас есть еще один шанс. Не упусти его во время проведения свадебного обряда, — успела шепнуть Таня прежде, чем нас повели в подземелье.

Нас привели в храм ровно через три дня. До этого тщательнейшим образом откармливали какими-то травами, овощами и фруктами. Я прямо почувствовал себя травоядным, которого готовили к жертвоприношению.

На этот раз меня и лже-невесту поставили с двух сторон от алтаря и приставили к нам стражников. Ни перекинуться парой фраз не было возможности, ни успокоить заметно побледневшую девушку. В ее глазах сейчас читалось настоящее отчаяние.

Отец знатно подстраховался и стоял по центру зала с длинным свитком в руках. Я не сразу обратил внимание, как один из жрецов оказался рядом со мной и своим длинным кинжалом сделал надрез на моей ладони.

Почувствовал резкую боль. Стою и морщусь из-за нее.

Перевожу свой взгляд на Татьяну.

Девушку заметно потряхивает.

— Нельзя полегче, кретин? — выдергивает она свою руку из захвата долговязого мужчины в балахоне служителя храма. Нашу кровь собирают в одну чашу, а затем выливают ее содержимое на алтарь.

Отчего-то появилось чувство сродни захлопнутой дверцы давно подготовленной ловушки. Но вместе с этим на душе было понимание, что Единый не свяжет нас с Таней узами брака, потому что у меня уже есть истинная, союз с которой одобрили высшие силы.

При воспоминании об Алане в груди появилось тепло.

Пока я думал про ведьмочку, Светлейший продолжил читать только ему известные заклинания, и с ожиданием посматривать на алтарь. По его лицу с предвкушающим выражением я понял, что должно произойти нечто масштабное, но по потухшему в конце речи взгляду, сообразил, что у отца ничего не вышло.

Но безумного ученого это не остановило. С особым остервенением он вновь и вновь произносил заклинание, сопровождая слова вспышками света. После десятого раза он начал на себе рвать волосы.

Воспользовавшись заминкой, Таня оказалась рядом со мной и я непроизвольно, в успокаивающем жесте, начал гладить ее по голове. Девушка продолжила жаться ко мне и в конце концов горько всхлипнула.

— Почему алтарь не светится? Вы же — истинная пара! — досадливо воскликнул отец и перевел свой хмурый взгляд на нас с Таней. Как только он заметил в глазах моей лже-невесты слезы, то резко шагнул в нашу сторону, схватил нас за руки и начал всматриваться в метки.

— Почему рисунок изменился и побледнел? — выдохнул он.

А потом в его глазах появился огонек понимания.

Светлейший прочитал заклинание рассеивания чар, после которого на моей коже остался рисунок, а на Таниной — нет.

— Вы меня обвели вокруг пальца! — зло