Дальше у меня был офис, утренний кофе с жареным пирожком за 60 р., сочетавшим в себе картошку и сосиску, а через час пришёл начальник и предложил нам всем провести мини-субботник прямо тут, в офисе, чтобы не ехать прибирать турбазу в Зелике.

Для этого он посоветовал показательно вымыть окна и заснять всё это для отчёта.

Написал и вспомнил, как в 2017-ом я оказался в командировке на Октябрьском ЛПУ в Андре, на Оби. Была пятница, а закрывающие документы мне не подписывали, хотя все работы уже были проведены.

Получалось, что я оставался тут на выходные, до понедельника. Узнав об этом начальник отдела метрологии аж расцвёл и предложил мне развлечения, рыбу, выпивку и женщин.

Оказалось, что в эти выходные у них прямо тут на берегу Оби будет проходить съезд газовиков с разных ЛПУ, и на него нужно выделить сотрудников от ихнего АиМ. Всем так-то “влом”, но надо значит надо.

А тут я, зависший на выходные, живу в гостинице, заняться всё равно нечем.

— Будешь от нашего ЛПУ от АиМ! Заснимешь там всё, скажешь, что ты от нас, всё равно другие ЛПУ нас всех не знают на память. Форма одежды произвольная, так что фирменный комбинезон и каска тебе не потребуются.

В итоге поймал я двух щук, причём, первую за передний правый плавник, ей просто не повезло; поел ухи, попил вина, и сделал прекрасную фотосессию при помощи компактного Canon IXUS 80 IS, успевая заснять им, как народ из воды рыбу тащит. Их фотограф был с огромным “телескопом” EOS и он попросту не успевал навести его за пару секунд. Поэтому весь “драйв” заснял я простенькой “мыльницей”.

…И вот наш Олег Гурьевич решил вымыть своё окно, залез на подоконник и старательно драит стекло с той стороны, я же его фотографирую. Для отчёта. Снимаю я, моет он, а мне страшно, ибо он там почти весь наружу высунулся.

Высота не большая, конечно, всего третий этаж, но внизу асфальт, а не сугроб.

Поэтому я попросил Олега заканчивать, фото уже сделано.

— Знаешь, что такое оптимизм? — спросил Олег. — Это когда ты моешь окно на 9-ом этаже и кладёшь в карман ключ!

Я улыбнулся, сложил фотоаппарат в чехол и пошёл было к своему столу, чтобы убрать камеру в рюкзак, как вдруг за моей спиной раздался “острый” сдвоенный звук скользящей по пластику резины, затем ДРРРЫН-ДРЫН по железному откосу окна, шлепок, мелькнула тень и через пару секунд снизу раздался глухой удар.

Я быстро обернулся.

Олега Гурьевича не было!

Дальше я стремительно побежал к выходу, понимая, что жизненно важна самая первая помощь, оказанная ещё до приезда “скорой”, пусть даже и не профессионально.

На бегу подумал из чего сделать жгут, вспомнил, что у меня ремень на поясе.

В наружную дверь, открываемую картой, медленно вплыла Леночка Рябинина в чёрной коже, как у Тринити, при этом бюст её вровень выпирал наружу, а попа заманчиво блестела.

Бегу вниз, перескакивая через ступеньку, и думаю:

— Ну как так? Как? Буквально только что я разговаривал с Олегом Гурьевичем, и вот его уже нет. Это несправедливо!

Добежал до первого этажа и вижу, что навстречу мне по чёрным дырявым резиновым коврикам идёт наш Олег Гурьевич с весьма озадаченным видом, внимательно изучающий стену справа и потирающий себе грудь обеими руками.

Оказалось, что в полёте он сделал сальто с переворотом, и приземлился точно на ноги, ударив себя в грудь коленями.

Как он это нам рассказывал позже:

— Пошутил я про 9-ый этаж, и сразу же вслед за этим обе моих ноги, буквально разом скользнули как по маслу по пролитой на подоконник мыльной воде и поехали наружу. Я попытался удержаться за пластиковое окно, схватился за него, но руки соскользнули и я полетел. Удивительно, но время словно бы остановилось! Я летел и переживал как мне не зацепить провода и Г-образный держатель фонаря, видел глаза смертельно перепуганной девушки в красном берете, которая смотрела на меня снизу и выпускала из ноздрей две струи вишнёвого дыма, я же взирал на неё сверху “глаза в глаза”, наблюдал белый фургон «Комус», который въезжал в арку, а рядом с ним, пропуская машину, сидел чёрный кот, и он тоже смотрел на меня, причём, с издёвкой, как на идиота, мне даже кажется, что я ощущал боковой ветер; дальше в высоте рубленным квадратом промелькнула крыша, колонны, сверкнуло солнце, распласталось синее небо, я успел подумать, что надо не подвернуть ноги и встать прямо на ступни, как парашютисту.

И в итоге встал на ноги!

Хотя происходило это всё где-то секунду-полторы.

Похожая ситуация приключилась лет 20-ть назад у нас в гараже, куда мы с папой и его другом Дядей Лёшей пришли, чтобы перебрать картошку и поднять наверх большую 200 литровую бочку с остатками этилированного бензина АИ-93.

Папа возился у смотровой ямы, я сортировал картошку у ворот, а Дядя Лёша сидел покачиваясь на детском стульчике спиной к глубокой овощной яме, пил пиво из стеклянной бутылки 0,5 л. и увлечённо рассказывал про свою дочку, живущую в Вене и играющую на виолончели в местном оркестре.

На моменте про оперу «Фауст», где она вела, задняя правая ножка стула под ним подломилась, после чего Дядя Лёша перевернулся через спину и улетел головой вперёд в овощную яму, полностью скрывшись в ней.

Мы с папой переглянулись. Блин! Какая глупая и нелепая смерть! Что же теперь делать-то? Папа подошёл к яме и заглянул в неё. Там было совершенно темно. Свет в яме был выключен. Получалось, что Дядя Лёша летел во тьму как в Ад, не имея возможности затормозить и даже не представляя себе, что его там ждёт, к чему надлежит готовиться.

Папа постоял, подумал и осторожно, с большой надеждой спросил:

— Лёша?..

— Да, — донеслось снизу.

— Скажи: РАЗ, ДВА, ТРИ.

— Айн, Цвай, Драй, — сообщила дыра.

Прошло ещё секунд семь, и тут из ямы вылез совершенно целый и невредимый Дядя Лёша, правда, мокрый, облившийся пивом, но не только не свернувший себе шею, но даже не ушибшийся. Это было уму непостижимо! Там от верха лаза до дна метра 4, если не 5, а сбоку вмонтированные в кирпичи перекладины лестницы. И Дядя Лёша каким-то чудом не убился ни об них, ни об пол, ни об ящики с картошкой на дне.

Впоследствии папа так и не смог объяснить, почему он тогда