и многие пехотные. Примером могла служить 25‑я пехотная дивизия из королевства Вюртемберг. Она настолько численно уменьшилась, что ее 12 батальонов пришлось свести в три (!) батальона полного штатного состава.

В Гжатске император Наполеон I, чтобы поднять дух своих войск, провел смотр войск, которые стояли в городе. Перед строем он обратился к солдатам и сказал, что пришел час решающего сражения, которое решит судьбу этого трудного похода, и что они должны быть к нему готовы. В ответ из рядов батальонов и полков неслось приветствие:

– Да здравствует император!

…Авангардная французская кавалерия маршала Иоахима Мюрата большими силами наседала на русский арьергард генерал-лейтенанта П.П. Коновницына. По пути движения к мужскому Колоцкому Успенскому монастырю французы 23 августа попытались было разбить здесь противника. В том бою Мюрат имел 60 кавалерийских эскадронов при 18 орудиях, пехоту.

Атака началась в 9 часов утра двумя сильными пехотными колоннами, поддержанными массой кавалерии и артиллерийским огнем, но русские ее отразили. Коновницын держался до тех пор, пока севернее монастыря не появился 4‑й армейский корпус Евгения Богарне, который всей своей силой угрожал обходом позиции арьергарда. Только тогда русские в который уже раз начали отход по Московской дороге, не давая себя ни обойти, ни навязать длительный бой.

До поля Бородинского с одноименным селением было уже рукой подать. До Бородинской битвы оставалось четыре дня. Вряд ли кто об этом догадывался. Наполеон приказал своему секретарю-переводчику барону империи Лелорню д’Идерилю представить ему доклад о состоянии русской армии, которая численно оценивалась в 120–130 тысяч человек, а состояние боевого духа нижних чинов которой определялось не очень высоко.

Отдается приказ продолжить движение на Москву все по той же Новой Смоленской дороге. Впереди шел корпус маршала Даву, за ним – корпус маршала Нея… В арьергарде двигался корпус Жюно. Южнее главных сил, по Старой Смоленской дороге, продвигался польский корпус Понятовского. Император французов все чаще и чаще поглядывал на 100‑листовую карту центральной части России, где все названия были перепечатаны лично для него французским шрифтом.

Село Бородино Можайского уезда Московской губернии на той карте «для императора» не значилось. Ничего не знал о нем ранее и русский полководец, хотя и было селу тогда почти 200 лет «от роду».

Безвестное Бородино в 25 крестьянских дворов (а в них «114 душ мужских и 123 женского пола»), расположенное на Старой Смоленской дороге в 12 километрах от Можайска, принадлежало с 1799 года сестре генерала-поэта Дениса Давыдова – А.В. Бегичевой, с «легкой руки» Голенищева-Кутузова-Смоленского в день Бородина обессмертит для мировой истории свое имя.

Случится это 26 августа 1812 года. Тот день Бородина станет в наше время викториальным днем современной России.

Глава 4

Бородинское сражение на Москве-реке. Генеральное «Грозы 12‑го года», но не решающее

Почему Бородинское сражение состоялось именно на поле у села Бородино? Чем оно приглянулось полководцу Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову, будущему «спасителю России» и светлейшему князю Смоленскому? О том, почему он отказался от генеральной баталии у Царева-Займища, сказано выше. Выступив оттуда, главнокомандующий приказал своим штабистам найти более удобную позицию по дороге перед городом Можайском, старинным центром русского православия.

Эта задача была поставлена полковнику К.Ф. Толю, исполнявшему обязанности генерал-квартирмейстера 1‑й Западной армии, при едином главнокомандующем фактически исполнявшему те же обязанности в штабе Главной армии. Первоначально позиция для битвы была намечена у Колоцкого монастыря, но при детальном ее осмотре признали в итоге неудачной. Лесов на предполагаемом поле брани оказалось многовато, они мешали и маневру войсками, и видимости действий сторон. То есть управлять армией с началом сражения в таком месте становилось делом крайне затруднительным.

Была еще одна причина, которая побуждала отказаться от колоцкой позиции. Великая армия в своих авангардных силах приблизилась настолько близко, что русской армии почти не оставалось времени на устройство полевых укреплений. Генеральное сражение для нее виделось только оборонительным.

Офицеры штабной службы вновь занялись поисками поля битвы впереди отходивших войск. И оно нашлось не столь далеко от Колоцкого монастыря. По приезде в село Горки главнокомандующий утром 22 августа сразу же поехал осматривать понравившуюся ему во многих отношениях позицию для армии, лично отдавая распоряжения по возведению полевых укреплений.

На следующий день, 23 августа, генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов отправил императору Александру I памятное для отечественной истории первое донесение с Бородинского поля:

«Доношу вашему императорскому величеству, что позиция, в которой я остановился при деревне Бородине, в 12 верстах от Можайска, одна из наилучших, какую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить посредством искусства.

Желательно, чтоб неприятель атаковал в сей позиции; в таком случае имею я большую надежду к победе; но ежели он, найдя мою позицию крепкою, маневрировать будет по дорогам, ведущим к Москве, тогда должен буду идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся.

Касательно неприятеля, приметно уже несколько дней, что он стал чрезвычайно осторожен, и когда двигается вперед, то сие, так сказать, ощупью.

Вчерашнего дня посланный от меня полковник князь Кудашев, с 200 казаков, всю конницу корпусов маршала Даву и короля Неаполитанского заставил несколько часов сидеть на лошадях неподвижно. Вчера неприятель ни шагу вперед движения не сделал. Сегодня казачьи наши форпосты от меня в 30 верстах, и боковые дороги наблюдаются весьма значительно.

Корпус генерала Милорадовича прибыл ко вверенным мне армиям. Завтрашнего дня прибудет из Можайска московское ополчение. Ариергардом командует ныне генерал-лейтенант Коновницын. Важных дел в сем корпусе еще не происходило, и неприятель удерживается в большом к нам почтении.

Вчера взято пленных несколько офицеров и 60 рядовых. По словам пленных, к неприятелю прибывают пятые батальоны французских полков. Сии войска последние, которые он ожидает».

Избранная позиция защищала основные пути, ведущие через Бородинское поле к Москве – Старую (Смоленский тракт XIV века) и Новую (спрямленную в 1760‑х годах) Смоленские дороги. Ее фланги не могли быть обойдены, так как они хорошо прикрывались: справа рекой Москвой, а слева – полосой лесов. На самом поле леса имели характер небольших рощ и перелесков из березы, осины, ели, иногда встречались заросли ольхи, лещины, ивы.

По подсчетам историка А.В. Горбунова, около 70 процентов Бородинского поля в 1812 году имело открытые пространства. В последующее время из-за «наступления» лесной поросли их стало несколько меньше.

Позиция возвышалась над окружающей местностью и давала хороший обзор той стороны поля, с которой ожидалось прибытие неприятельской армии. Возвышенность и холмы позволяли удачно расположить артиллерийские батареи и вести действенный обстрел предполья русской