Шрифт:
Закладка:
Вода в источнике почти не двигалась и казалась ровным слоем глянцевой глазури, посыпанной серебристой сахарной пудрой. Мокрая одежда Аида и Лины — тёмная и светлая — переплеталась изящными формами в источнике, напоминая о танцах морских медуз. Раны её уже выглядели как давно затянувшиеся шрамы, но воду пока покидать было рано — Лина ещё не могла полностью избавиться от действия божественного кнута Деймоса.
Минула полночь, когда вода в источнике пошла мелкой рябью, и Аид почувствовал, как маленькие стебли вьюнков обвивают его пальцы. Никто не мог знать, каким будет итог — боги не умирали, их смерть, если таковая имела место случиться, заключалась в том, что Кристалл Душ призывал их сущность в царство Теней, где они могли восстановить физическое тело и вернуться домой. Персефона была первой и единственной богиней, перерождавшейся в том смысле слова, в каком понимали его смертные. Произойти могло, что угодно. Аид не боялся, но справедливо предположил, что, в конечном счёте, будет мешать, поэтому оставил Лину и вышел из воды. Щелчок пальцев — и его тёмные одежды сменились на изумрудно-золотые, волосы высохли, а голову украсила тиара из золотых листьев.
Поток воды подхватил Лину и вынес на середину источника, вьюнки разрослись, потолстели и покрылись позолотой, превращаясь в божественные лианы. Вспышка света заставила Аида обернуться и сделать шаг назад. Прямо перед ним лианы укрыли Лину собой, закутали её в плотный кокон, а затем рассыпались тысячами лепестков — Лина оттолкнулась от воды, взлетела над ней, словно цветущий ангел, запрокинула голову и, раскинув руки в стороны, обратилась оливковым деревом. Самым настоящим оливковым деревом, корни которого находились в паре сантиметров от целительной воды источника, а плоды сияли переливами самого чистого золота из возможных. От кроны дерева исходил столь яркий и чарующий свет, что Аид смотрел на него, полный священного трепета. Лина вернулась в прежнее состояние очень скоро, какое-то время её ещё поддерживали в воздухе божественные силы, но затем они оставили её, и она плюхнулась в источник.
Глубина здесь была не больше человеческого роста, и всё же Лину бросило на самое дно, где она окончательно очнулась, в панике наглоталась воды с привкусом корицы и выплыла. Воздух наполнил лёгкие, вода с ресниц смазала картину мира, мокрые волосы упали на лоб. Лина нашла ногами дно, выровнялась и, стоя на цыпочках, высоко задрала подбородок, чтобы дышать, вытерла воду с лица. На краткий миг ей показалось, что спасение просто приснилось ей, что она очутилась в какой-нибудь необычной водной тюрьме, казнь ещё не свершилась… а потом увидела его. Аида. Он стоял у спуска, наблюдая за ней. Его лицо ничего не выражало, но Лина чувствовала, какая стихия бушует в нём. Аид подал ей руку, когда она подошла к нему, и вытянул из воды. Их взгляды пересеклись.
В этом моменте, в этой единственной секунде раскрылась целая вселенная, сошлись все точки пространства и времени, и мир замер, затих, позволяя им остаться наедине, проникнуть друг в друга и почувствовать связь до того, как реальность разрушит всё светлое и чистое, что дарит первая встреча. Аид понял, что ни одно его предположение не оправдалось: на него смотрели глаза прежней Персефоны, но было в них нечто новое, нечто такое, отчего он почувствовал себя слабее. Будто две её души, слившиеся воедино, пусть ещё и несформированные до конца, стали проявлением абсолютной власти. Власти над его сердцем.
Лина же думала о другом. Она вспоминала, и чем ярче становились её воспоминания, тем больше тускнел её взгляд, наполнялся печалью, болью и сотнями других чувств, которые Лина даже при желании не смогла бы перечислить все.
Аид так и держал её руку, не в состоянии разорвать прикосновение. Лина сделала это сама.
— Ты пришёл за мной… — она осмотрела белые, медленно исчезающие шрамы на руках.
Аид, будто очнувшись от наваждения, моргнул и едва заметно повёл головой.
— Разве я мог не прийти? — он снял свою сухую мантию, накинул Лине на плечи и завязал на шее с таким видом, будто кутал промокшего под дождём ребёнка. Одежда Лины под мантией мгновенно высохла.
— В прошлый раз так и случилось… — к удивлению Аида, Лина не только восприняла его учтивость, как данность, но ещё и царственно подняла руку, в просьбе выслушать до конца. — Я ждала тебя годами в плену Ареса, я и сейчас не надеялась на счастливую случайность… Я думала…
Он вздохнул, собираясь просить прощения, но вместо извинений, вместо сотен важных слов, которые следовало бы сказать, спросил:
— Как много ты вспомнила?
Лина откинула волосы на спину.
— Я вспомнила всё, — прошептала она. — Всё, что связывает меня с тобой, — губы её задрожали, и она сморгнула капли слёз. — И ничего не забыла из смертной жизни, воспоминания перемешались, и я… словно обрела душу.
Аид сглотнул, невольно опуская взгляд. Смотреть на неё было так же трудно, как поднимать глаза на солнце в зените.
— Я тоже обрёл душу, — еле слышно сказал он и добавил громче. — Прости меня…
— Прощение для великодушных… твоя любимая фраза… — она шагнула к нему и взяла его руки в свои. — Но ты всегда был великодушен, Владыка, и я отвечаю тебе тем же. Мы оба знаем, что всё это ты делал ради меня и из-за меня. Я за всё очень давно тебя простила, задолго до нашей последней встречи в прошлом.
Его переполняли эмоции, но в силу природной сдержанности он не мог и не умел этого показать. Ему лишь удавалось чудом успокаивать забивающееся сердце.
— Всё, что я делал, было не из-за тебя… — он прикрыл глаза и пояснил, — в большей степени, конечно, из-за тебя, но в целом всему был причиной я сам. Ты хотела свободы, избавиться от опеки Деметры, а я, вместо того, чтобы помочь, забрал тебя из одной клетки в другую. Ты никогда не решала сама, ни тебе, ни твоему смертному воплощению никто не давал выбора… Деметра, Зевс, Ариана и Марк, Максимиллиан…
— Деметра и Зевс… на этом можно было остановиться, — возразила она.
