— Похоже на римские цифры. Один, два. Думаешь, сукин сын нумерует их?

— Да хз, надо дождаться завтра коронера и узнать, есть ли что-то подобное на теле Миронова.

Но тут оба умолкли, заметив стоящего в дверях Давида.

— Чего тебе? — огрызнулся первый мент.

— Да это ж наш подозреваемый, — напомнил второй. — Отпустили задохлика походу. На — забирай.

На столе лежал пакет с телефоном и документами Вашакидзе.

Надо бы рассказать Феде. Надо бы…

Взгляд парня скользнул по фотографиям в руках одного из полицейских, когда он забрал пакет с вещами с собой. Рассеянно глядя по сторонам, Давид вышел в коридор.

Нина продолжала всхлипывать и попеременно высмаркиваться в одноразовые салфетки, что выдала ей одна молоденькая сотрудница. Рядом с ней сидел Федор, который старательно строчил что-то в чат трукраймеров. Едва завидев возвращающегося друга, Соколов подскочил на ноги.

— Ну нихера ты Билли Лумис! — радостно воскликнул он.

— Да-да, — рассмеялся Давид, сосредотачивая взгляд на Нине. Девушка, утерев лицо, протянула к нему руки, видимо, опасаясь встать со стула. Вашакидзе направился было к ней, но в последний момент повернулся к Соколову.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать.

***

— Ну, как ты? — ласковым тоном спрашивает Кала у Алексея, подавая ему в руки кружку горячей масалы. — Ты весь бледный.

Уж конечно — увидеть такое. Сама-то Чопра в момент, когда тело шмякнулось на сцену, была в своей гримерке, потихоньку собираясь домой. Все-таки эта ситуация с убийствами была показательной — Кала и сама не подозревала, что обладает подобным хладнокровием и внутренней силой, помогающей справляться с невзгодами довольно спокойно.

Она усаживается на диван рядом с Воробьевым и прикладывает ладонь к его лбу, чуть хмурясь.

— Да ты весь горишь!

Ей это не нравится. Очень не нравится. Но как ему помочь?

Ему больно и страшно. Больно чисто эмоционально — но гораздо сильнее, нежели чем физически. Страшно представить себе, что кто-то может сотворить такое. Страшно подумать, что кто-то думает так, как думает этот преступник — хладнокровно, почти безумно.

Хотя почему почти? Это безумие и есть. В чистом виде.

И особенно Алексею больно и страшно от того, что он совершенно не в состоянии контролировать ситуацию.

Мало ли что будет потом. Главное то, что есть сейчас.

— Давай-ка мы снимем с тебя всю эту пакость, — настаивает Кала и забирает у Воробьева масалу, чтобы помочь ему избавиться хотя бы от пиджака. — Ну, взгляни же на меня.

Он приходит в себя только в этот момент. Оказывается, до этого он эту кружку сжимал. Алексей поднимает на девушку удивленный взгляд, а затем только отвечает:

— Что такое? Я… Прости пожалуйста, я чувствую себя так странно. Наверное, я ебанулся.

Улыбка, глоток из кружки, которую он забрал назад.

— Мне не нужно было все это видеть. Всю эту… Ну ты понимаешь. Кровь.

Даже одно это слово заставляет его вздрогнуть.

— Я понимаю, да, — Кала поджала губы, погладила Алексея по щеке в уже привычном жесте. — Боюсь представить, каково Медведевой. Оно же все…

Хлынуло потоком сверху прямо на нее.

У каждого человека существует своя реакция на стресс. Чопра пока что до сих пор пребывала в неком подобии спасительного равнодушия — ничего так и не изменилось в ее состоянии после смерти Саши. Но это не означало, что ее не сорвет позже.

Но Кала храбрилась. Она должна оставаться сильной ради Алексея, которому приходилось худо — то было отчетливо заметно со стороны.

Вскоре ей позвонила мама. Женщина вообще часто набирала дочери и заманивала домой — особенно после новостей об убийстве Смоуг. Младшая Чопра ответила на вызов. Голос Вималы дрожал от ужаса. Кажется, кто-то видел последний выпуск новостей со срочным репортажем из гущи событий. Мать почти плакала, периодически переходя на хинди, так что Кала мало ее понимала.

— Мам… мам, — девушка пыталась вставить хоть слово. — Давай по-русски, хорошо?

— Дорогая моя, мое солнышко, — причитала Вимала. — Ты же помнишь мантры? Мы с Бхатами, Неру и Капурами собираемся в выходные на яджну. Ты придешь? Ты должна прийти! Мы должны защититься от темных сил!

Яджна… Очень знакомое слово. Кала хмурится, силясь вспомнить его значение, но в итоге, быстро пролепетав маме, что, может быть, придет, забивает и отправляется банально «гуглить». И в первой же статье..

Дословно «ядж» с санскрита — жертвоприношение. Конечно, в современном мире они имеют уже немного иное значение, но…

Внутри у Чопры все холодеет. Неужели он… Неужели..

У ее Джея всегда был такой тёплый взгляд. Глаза точно щенячьи. Разве может такой человек быть убийцей? Однако, пазл складывался слишком ровно. Тютелька в тютельку. Руки у девушки задрожали, и она не с первого раза смогла набрать сообщение.

«Могу я спросить, где ты был этой ночью?».

Конечно, это было глупое предположение, учитывая то, сколько сотрудников полиции присутствовало на съемках. Но она должна убедиться.

Ответ Кала получает незамедлительно.

«Снимал свадьбу Еремича и Гроссман. Устал страшно, эти двое требовали запечатлеть каждый кадр даже тогда, когда гости вусмерть упились».

«А что?».

Девушка выдохнула. Прикрыла глаза на мгновение, прижимая к груди телефон. Конечно, это не он. Джей просто неспособен на убийство. К тому же, Чопра и сама знала эту парочку — очередной престарелый олигарх и молоденькая модель из ее окружения. Об их свадьбе давно трубили в сети. И Кала, действительно, припоминала, что Бхат должен быть их фотографировать. Какое облегчение.

«Да просто мне надо рассказать, если ещё не знаешь…».

И она принялась расписывать свои впечатления от следственного комитета, обстоятельства, при которых обнаружился разложенный труп, и прочие вкусные детали.

«Надеюсь прямо сейчас ты не ешь, ха-ха», — отправила Чопра напоследок после того, как во всех красках описала стоящую в съёмочном павильоне Главкино вонь.

========== Глава 19. Чти оригинал. ==========

— Мне так жаль, что мы не успели на похороны Антона, — Лиза тяжело выдохнула, после чего сжала пальцами переносицу, пытаясь справиться с накатившим приступом мигрени. — Кто, блять, это делает?

— Держи, — Луна подала ей пару таблеток пенталгина и стакан воды, а затем таким же упавшим тоном сказала: — Зря вы вообще приехали. Теперь и вы тоже будете в опасности.

— А что — мы должны были сидеть под калифорнийским солнышком, пока в опасности вы? — устало поинтересовался Пресняков, нервно теребя нитку, торчащую из обивки на подлокотнике кресла. — В прошлый раз мы справились, справимся и в этот.

— Ты говоришь так, словно это мы нашли преступника в том году, — парировала Боне, присаживаясь на диван рядом с Тимуром, который вовсе молча пил чай с успокоительными травами, которые, признаться,