плечи его устало поникли, рукой он оперся на стену:

— Рассказывай всё, что знаешь.

— Ну-у… — задумчиво протянула я, настороженно следя за каждым движением варвара. — Лора по незнанию привела за собой мужчину. Кто он и как выглядит — не знаю, но она думает, что он может сделать что-то плохое.

Ияр с трудом обошел кровать и подошёл ко мне вплотную. Схватил пальцами за подбородок, заставляя поднять на него взгляд, который я отчаянно отводила.

— Почему она решила, что он может сделать что-то плохое? Он говорил ей, предупреждал о чём-то?

— Не знаю! — Дернулась и отошла — выдержать жёсткое прикосновение и сталь в голосе было сложно, как и понимать, что твоё вранье чуют за километр. — Нам с Ло некогда было вести светские беседы, если ты не в курсе, то моя голова только и была занята мыслью не сдохнуть в глупых испытаниях.

— Настолько занята, что ты не удостоила чести поделиться со мной?

— С тобой? — я вспыхнула. — Делиться с тобой, когда твое единственное желание было избавиться от меня? Ты непредсказуемый, твердолобый эгоист, который дальше своего носа и своего величия не видит, а ещё очень ограниченный в суждениях варвар! У тебя, Ияр, нет полутонов: либо черное, либо белое. Я вообще не понимаю, как ты снизошёл до секса со мной! Хотя понимаю: похоть — дрянной советчик, если бы не настойчивый друг в штанах, меня бы ничто не уберегло от очищающего пламени пустыни, ведь так? И не нужно лгать! Чары это или силы свыше, но пока твоё любопытство или похоть не были удовлетворены, ты не желал от меня избавляться. Вот даже сейчас наверняка думаешь, какая я для тебя обуза, но при этом не хочешь отпустить. У тебя завтра важный день: ты найдёшь свою истинную, назовёшь своей соларой, а я…— на глаза навернулись слёзы, — а я так и останусь той, к кому тянется душа, но отвергает разум.

Ияр побледнел, стал более рассеянным, отмахнулся от чего-то невидимого перед лицом и, словно не услышал моего крика души, с трудом сфокусировал на мне взгляд:

— А может, ты вместе с ним задумала недоброе? Может, я всё-таки прав и твоё нутро чернее самой чёрной ночи?

Я невесело усмехнулась. Устало опустилась на край кровати. Рассказать всю правду с самого начала — не вариант, Ияр уже доказал, что не способен услышать главного, он перевернёт все удобно для себя и спустит на меня всех собак, а если нет, то что получу я? Разбитое корыто, ошейник и права рабыни для утех. Хорошо, если после исповеди он не разрушит храм солары до основания. А если разрушит? Хотя какая уже разница?

Я измученно выдохнула:

— А может, и задумала — ты же меня совсем не знаешь. Ввела тебя в заблуждение, навела любовные чары, а после опоила вином со снотворным. А знаешь, для чего?

Ияр пару раз сонно моргнул и стер со лба испарину, задышал тяжело и болезненно:

— Для чего?

— Чтобы украсть кристалл.

Мы оба запрокинули голову к светящемуся камню, но Ияря повело в сторону, и он грузно уселся на кровать рядом со мной, растерянно заморгал и, кажется, только теперь начал всё понимать.

— Ты меня опоила? — надтреснутый голос и вновь попытка подняться.

Ияр завалился на спину. Он распластался на кровати, уставившись невидящим взором в потолок. Думала, что он позовёт стражу, но он молчал, словно в этот момент что-то в нём сломалось. Я осторожно взяла его холодную ладонь в руку, погладила.

— Прости…

— Ты меня опоила… Не обвинение — просто факт.

И эти слова стали громче любого порицания. И по сердцу резануло болью и отчаяньем, и, кажется, стало сложно дышать. И душа рвётся на части.

— Прости, — весь гнев, обида тут же улетучились, оставив щемящую тоску и одиночество, а ещё горький вкус предательства.

Глава 23

— Сколько можно выяснять отношения?! Я думал, Оливия, ты будешь более расторопной.

— И давно ты тут? — бросила холодно.

Поднялась с кровати, плотнее захлопывая рваные края на груди. Обернулась, недовольно поджала губы.

— Достаточно, чтобы услышать всю трагедию ваших отношений.

Хаган вышел из-за гобелена, скрывающего потайную дверь. Прошёл в центр комнаты, по-свойски огляделся, словно примеряясь к будущим покоям. Кинул мне в руки свёрток с вещами. — Живо одевайся. — Потянулся к кувшину с вином, принюхался, сморщил нос. — Умно, но вот если бы ты напоила Ияра сон-травой до прелюбодеяний, мы бы сэкономили кучу времени.

— Если у тебя есть доступ к комнате, почему не сэкономил время и сам не пришёл за кристаллом? — съязвила я.

— Решил сделать тебе подарок. Надеюсь, не разочаровал? — и кинул недвусмысленный взгляд на кровать. Но, не увидев во мне отклика на его замечание, неохотно пояснил: — Несколько раз приходил, но вот беда — мне сложно угадать, где в это время находится мой брат. Поэтому чуть не был пойман. Чтобы не рисковать, я и послал тебя. И, как видишь, удачно. Ты умничка, Оливия! А теперь — живо прикрывай свой голый зад штанишками и вперёд! Время не терпит.

Как порой всё оказывается просто: тебя используют, потому что удобно. Хотя я сама на это согласилась.

Я скрылась в соседней — астрономической — комнате, где разбросанные по полу карты напоминали о нашем с Ияром безумстве, и стала одеваться. Довольно удобные штаны из мягкой кожи, туника с длинными рукавами, кожаный поясок и сапожки. Наспех собрала волосы в косу и вышла к Хагану.

Хотела полюбопытствовать, как мы отсюда выберемся, но осеклась: Хаган был недвижен. Он замер над распластанным телом Ияра с клинком в руках. В позе и литых мышцах небывалое напряжение, в глазах мрак. И мне не нужно было их видеть. Мрак ощущался в каждом вздохе и выдохе мужчины, в его ауре, что плащом накрывала его с головой.

— Что ты делаешь?! — сердце пропустило глухой удар. И я почувствовала липкий и удушающий страх.

Хаган дёрнулся, будто очнулся от сна, и часто-часто заморгал. Утруждаться ответом не стал, стремительно прыгнул на кровать и без труда дотянулся до когтистой лапы. Используя клинок, вытащил камень. После коротко бросил:

— За мной.

Но сбежать от себя и своих мыслей я ему не позволила:

— Ты хотел убить его?

— Хочу, но так, чтобы он стоял на коленях