Шрифт:
Закладка:
– Да, правда, – когда пауза стала невыносимой, когда вопрос, повисший в воздухе подобно наковальне над головой, готовой ее раздавить, ответила я, отложив гитару в сторону, – я признаюсь в этом лишь потому что не вижу смысла скрывать, об этом и так все знают. Я пришла сюда не от хорошей жизни. И, как бы это парадоксально это не звучало, сам город попросил меня об этом.
Владимир нахмурил брови, но продолжал угрюмо молчать.
– Что будет со мной потом, когда все закончится, я не знаю. Я стараюсь жить жить одним днем. На самом деле я не хочу рассказывать, что творится внутри меня, здесь, сейчас, это все очень и очень трудно. Самое смешное, что я говорю об этом только сейчас, спустя много времени!.. – я усмехнулась. – Долго же я терпела… или не замечала… хотя это все неважно!..
Володя подхватил палку, что лежала рядом с ним на земле, и принялся шуровать горевшие в костре маленькие веточки. Дым поднимался высоко в небо, вылизывая своими всполохами мрачное пятно с рассыпанными по нему звездами. Я старалась не смотреть в его сторону и лишь любовалась тонкими кожаными сандалиями. Ноги начинали нестерпимо мерзнуть, и я придвинула их поближе к пламени, позволяя тому нежно касаться хрупкой кожи.
“Мне нужно как-то попасть в город, причем, очень незаметно. Володя просто сожрет меня с потрохами, если я ему об этом скажу…”
– Скоро годовщина, народу будет очень много. Сюда, в основном, бывшие жители приезжают, полюбоваться, вспомнить былое… – нарушил вновь повисшую тишину Тимур. Я краем глаза любовалась темным оттенком его кожи, выглядывавшими из-под кепки черными кудрями и цвета самой мрачной ночи глазами. – Эх, жалко Припять, такой хороший город… был…
– Возможно, еще будет, чего ты!..
– Да я не верю в паранормальное…
– Ты хочешь сказать, пришли штукатуры-маляры и принялись все восстанавливать?
– Да я уже знаю, что это ты! Просто… не совсем верится…
– Ну и не верь! Кто заставляет-то…
– Ну чего начали-то?! – не выдержал Володя, хранивший молчание до последнего. – Как дети, ей-богу!
Я взглянула на него, и в голове всплыли моменты недавней ночи: он, все еще полный надежды вернуть меня к себе, дождавшись заката апрельского солнца, медленно приближался ко мне, коснулся поцелуем разгоряченной от дневной жары руки, оставил мокрый след и внезапно, подобравшись поближе, захватил в объятия, погружая в пучину страсти. Он проводил пальцами по моим губам, кусал за шею, даже пролез рукой под майку и до боли сжал груди, заставляя невольно стонать.
Я ощущала прикосновение шершавой руки. Как он нервно гладит мой живот, опускаясь все ниже и ниже. В голову приходили тысячи навязчивых мыслей, хотелось оторвать взгляд и отвести глаза куда-нибудь в сторону. Но продолжала наблюдать, будто со стороны, за действиями своего любовника, за попытками меня соблазнить, и под конец не выдержала. Позволила себя уложить на кровать, раздеть и невольно стонать, чувствуя, как его пальцы коснулись запретного места. А позже оказалась сверху, вокруг темнота, сладостная тишина, и никто не увидел, как смело лизнула затвердевшее достоинство языком, а затем еще и еще…
– Это был самый лучший секс в моей жизни.
Владимир усмехнулся и, вытащив сигарету из пачки, закурил.
– Кажется, в этот раз я превзошел самого себя.
– А чего стесняться? Мы же взрослые люди.
Он подошел ко мне и обнял за талию.
– Я срочно требую продолжения…
Я повернулась к нему лицом:
– Мы же только начали…
Мы поцеловались.
– Тогда чего же мы ждем?
– А это можно воспринимать как плату за мой уход из твоей квартиры?
Владимир недовольно закатил глаза:
– Я же просил…
– Да я же пошутила! – я наигранно рассмеялась. – Ты че, шуток не понимаешь?
– Иногда мне начинает казаться, что ты не шутишь, – Володя потушил сигарету в стеклянной пепельнице, – а просто кокетничаешь…
– С чего такие выводы? – я демонстративно сложила руки на груди.
Но Владимир не удосужился наградить меня ответом.
Он завел разговор на совсем другую тему:
– Я тут немного поразмыслил над ситуацией и решил предложить тебе… кое-что.
– А точнее?
Вова подошел к мойке и, включив кран, налил воды в граненый стакан.
– Слушай, мы с тобой знакомы полгода. Встречаемся тоже где-то с полгода, не меньше. Ты живешь в моем доме. Я человек одинокий, ты тоже. И, если учесть тот факт, что ты мне, как человек, не безразлична…
– Говори конкретнее, что ты хочешь!
Володя подошел ближе.
– Выходи за меня. Будем жить вместе. Для начала, конечно, переедем отсюда, а там, возможно, построим нормальную семью.
– Семью?! Ты че, идиот? – я повысила голос.
– А что такого-то?! – возмутился Владимир.
– Я тебе уже сто раз говорила, что ничего хорошего у нас не выйдет! Неужели ты этого не понимаешь?!
– Потому что ты оживляешь мертвецов?
– И не только!
Вова вытащил из холодильника бутылку коньяка и, налив темно-красной жидкости в кружку, протянул ее мне:
– Для начала успокойся. Ничего страшного я тебе не предлагаю. Мы просто распишемся и будем жить как все. Что в этом такого?
Я сделала глоток и, поморщившись, отставила кружку.
– Терпеть не могу спиртное. Лучше дай закурить.
Он протянул мне сигарету и заботливо преподнес зажигалку.
Я выдохнула табачный дым и отвернулась к окну.
– Я не хочу никакой семьи потому что не знаю, что это такое. Я не могу банально за собой следить, а ты говоришь про какую-то семью!.. – я снова начала нервничать. Дрожащими руками преподнесла сигарету к губам. – Я всю жизнь по детдомам, а когда попала в приемную семью, меня там не учили быть женой-домохозяйкой. Из меня хотели сделать религиозного человека. Выбить из меня мои способности. У тебя, кстати, цветок завял. – Я махнула рукой. Струйка мрака вырвалась
