⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Невельской откозырнул и нырнул в люк, ведущий на орудийную палубу.

Береговые батареи, установленные на сопках, обступающих город, царили над огромным ковшом бухты. С высоты редутов английские и французские корабли походили на простые рыбачьи лодки. В хорошие стекла просматривались даже матросы на их палубах. Все зависело только от умения артиллеристов. Изылметьев верил в своих шестьдесят комендоров, которые сейчас работали у снятых с правого борта орудий. Отсюда, снизу, с воды, он хорошо видел попадания батарейных гранат. Дымилось уже два английских судна…

— Отменно! — улыбнулся Иван Николаевич вновь подошедшему к нему Невельскому. — В таком положении одна наша пушка стоит трех английских. Им снизу вверх трудно вести хороший прицельный огонь.

До позднего вечера продолжалась дуэль берега с морем.

Около пяти часов пополудни левый фланг эскадры усилил обстрел мыса Маячного и подавил первую батарею. С бортов кораблей де Пуанта спустили шлюпки — Невельской насчитал одиннадцать, — устремившиеся к берегу. В каждой сидело не менее пятнадцати человек.

— Ну вот и первый штурмовой отряд, — произнес Изылметьев. — Сейчас они попытаются закрепиться у Маячного.

Моряки гребли с такой силой, что почти ложились на банки шлюпок. Они старались поскорее пройти пространство чистой воды и оказаться под защитой береговых утесов, где их не могла достать картечь батарей. Тем временем начали спускать шлюпки французы.

Вход в бухту затянуло густым дымом, сквозь который багровыми зарницами полыхали орудийные залпы. Гогочущий шквал ядер и гранат несся с моря на берег и с берега на море. В громыхании и треске боя Изылметьев отчетливо различал голоса своих двадцатичетырехфунтовых пушек и радовался пожарам, начавшимся еще на одном английском корабле.

Англичане и французы наконец оказались под прикрытием берега. Матросы и морские пехотинцы, подняв над головою ружья, перепрыгивали борта шлюпок и по мелкой воде добирались до суши. Там они сразу же залегали в цепи.

Иван Николаевич взглянул на часы. Шесть. Если до темноты десантники успеют закрепиться на берегу, ночью к ним подойдет подкрепление, они успеют окопаться и… Трудно придется утром защитникам города. Ох, трудно! Интересно, какие там силы у Василия Степановича Завойко…

Теперь все большие корабли эскадры пытались поддержать десант и обстреливали склоны окрестных сопок. Замолкла четвертая батарея. Изылметьев хотел было скомандовать перенести огонь на пехоту, но с берега пришло указание продолжать бить по кораблям.

Десант не продержался на Маячном и часа — он был буквально опрокинут в море атакой оставшихся в живых батарейцев, солдат и матросов гарнизона.

— Молодцы, какие молодцы! — повторял Иван Николаевич, наблюдая в трубу, как морские пехотинцы, не выдержав неожиданного удара русских, бросились к своим шлюпкам. Французы повернули назад раньше, чем успели дойти до берега.

К семи часам вечера над Авачинской губой стала зыбкая пороховая тишина. Корабли Прайса и де Пуанта, ловя парусами ветер, отступали в море…

Утром туман, закутавший бухту до подножия сопок, вновь взорвался обвальным треском и гулом. С моря на берег густо понеслись гранаты и ядра. И почти тотчас из молочной пелены выдвинулись шлюпки с десантом. Одна за одной они врезались в серую гальку берега, и через их борта потоком лились матросы и пехотинцы. Невельской насчитал около девятисот человек.

Связной с берега принес записку Завойко:

«Господин капитан-лейтенант, приказываю двести человек экипажа фрегата направить в мое распоряжение для защиты господствующих высот».

Изылметьев вызвал мичмана Фесуна и лейтенанта Пилкина.

— Подберите хороших стрелков и отправляйтесь в распоряжение Василия Степановича. Не уроните честь корабля.

— Можете быть спокойны, ваше превосходительство! — козырнул Фесун.

Через несколько минут вооруженный ружьями и кортиками отряд сошел с борта на берег.

Вал десантников, оставив на берегу десятка четыре трупов, катился к подножию сопки Никольской. Англичане и французы вышли из зоны обстрела и теперь, согнувшись в три погибели, карабкались на склоны, замирали за большими камнями, перебегали опасно открытые места. Сверху, с земляного батарейного редута, по ним начали хлестать ружейные выстрелы — артиллеристы не могли опустить так низко дула орудий, чтобы ударить картечью по склонам, перешли на ружья. Передовые десантники скрылись в низких зарослях, пятнами покрывающих склоны Никольской.

— Не удержали! — воскликнул с досадой Изылметьев. — Сколько человек на батарее? Пятнадцать, двадцать? Разве выдержат они такой натиск?

Корабли объединенной эскадры теперь перенесли огонь на город. С визгом полетели щепы от кондовых стен, сложенных из тяжелых лиственничных бревен, медленным смоляным огнем загорались дома.

Палуба под ногами вздрагивала судорожными толчками —.пушки «Авроры» говорили не переставая. Комендоры работали весьма похвально: множество гранат находило цель. Паруса английских и французских фрегатов обвисали дымящимися лохмотьями, некоторые корабли уже не стреляли — их команды боролись с пожарами, приводили в порядок разбитый русскими ядрами рангоут. Особенно досталось французскому «Лафорту»: у него были сбиты верхние стеньги мачт, снесен кормовой флаг, в нескольких местах пробит корпус.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Изылметьев взглянул на «Двину». Пушки транспорта, менее дальнобойные, чем у «Авроры», оживали тогда, когда какой-нибудь из кораблей противника подсовывался ближе к берегу.

Неожиданно из кормы «Двины» ударил фонтан огня.

Вторая граната взорвалась между транспортом и «Авророй».

«Что за черт? — встрепенулся Иван Николаевич. — Впечатление такое, будто по нам ударили с берега… Что они там, осоловели?..»

Еще одна граната пронеслась чуть ли не над его головой и звонко лопнула на воде чуть впереди бушприта, подняв белый столб брызг.

Иван Николаевич мысленно проследил траекторию. Выходило, что стреляли с третьей батареи, находящейся на Никольской сопке.

— Что они там, совсем… — воскликнул Иван Николаевич, шепотом проклиная командира батареи лейтенанта Максутова, и вдруг понял. Никольская, господствующая над портом, занята десантом! Оттуда, с вершины, вся бухта — как зеркало. И «Двина» и его «Аврора» теперь голы и беззащитны перед высотой сопки. Возможно, да нет, не возможно, а наверняка, десантники, захватившие батарею, лупят по ним из русских же пушек. Из его пушек! О черт! А он не может поднять орудия в портах фрегата на такой крутой угол, не может ответить!.. Неужели Максутов погиб! Такой комендор…

Еще несколько гранат подняли воду у бортов.

Потом выстрелы с третьей прекратились. Вся сопка трещала, будто по зарослям шел лесной пожар. Белые и голубые дымки вились на склонах. Нижние дома города пылали жаркими чернодымными кострами. Грохот орудий слился в непрерывный гром, будто разом началось извержение всех окрестных вулканов. Ветер нес вдоль берегов рваные серые космы…

В десять утра Изылметьев увидел, как синяя волна десантников потекла вниз, к