Вдали стеной темнел сосновый лес, за ним – горы, с которых до сих пор не сошел снег. Но красоту пейзажа портили ветхие дома и старые перекошенные заборы. Это было не село даже, а всего несколько лачуг, которые определенно давным-давно все покинули.

Диминик протянул мне свой пиджак, чтобы не замерзла, пошагал вперед, на ходу объясняя:

– Железную дорогу в тридцати километрах севернее проложили, а сюда даже нормальную трассу не пустили, поэтому жители со временем переехали. До ближайшего большого города почти сутки добираться, но машина уже и не проедет, все заросло и размыло. Этот стационарный портал из Вахарны пробили первым – возможно, для тренировки, чтобы на ненужном направлении все баги отследить.

Мы находились, возможно, где-то в северо-восточной Сибири. Но большого значения место не имело. Я припомнила:

– Магистр говорил, что по ошибке.

– Да без разницы, – Дим пожал плечами. – Закрывать-то все равно не стали. А зачем? Существа здесь никому не мешают. Оборотни могут спокойно обращаться в полнолуние и носиться по лесам. Влюбленные парочки здесь уединяются. Инкубы здесь соблазняют чужих жен – полезно для здоровья, знаешь ли, если муженек – какой-нибудь невменяемый берсерк…

– Вот этот пункт мог бы и пропустить, – я нервно хмыкнула. – Я поняла. Отличное место, если хочется тишины. А для хранения запрещенки – еще лучше.

– Угадала, – он широко улыбнулся. – Я здесь обустроил себе местечко. Никогда не знаешь, когда магикопы явятся в поместье с обыском. Нам туда.

Он провел меня к дальнему домику, совсем уж невзрачному и ветхому. Входя внутрь, я опасалась, как бы на меня низкая крыша не обвалилась. Но Диминик прошел в следующую маленькую комнату и присел на корточки перед почти незаметной дверью в подвал. Прижал вначале к полу какой-то амулет, дождался, когда тот засветится, а лишь потом взялся за кольцо.

– Прямо сейф, – заметила я.

– Ну, мне же не надо, чтобы влюбленные парочки именно мой склад обнаружили.

Мы спустились вниз по неудобной лестнице – и вдруг именно там открылась совсем другая картина: подвал был не слишком большим, но уютным – почти с современной обстановкой. Яркое освещение было явно вахарнийское – вокруг зажглись точно такие же светильники, которые я видела в академии и пока не разобралась, на какой магии они работают. У дальней стены вполне приличная мебель: кресло, диван, рабочий стол. А с двух сторон стеллажи с какими-то ящиками, пакетами и бутылками. Вот оно где находится – сердце контрабандиста.

Я осмотрелась и сложила руки на груди, внимательно глядя в лицо владельца.

– И зачем ты мне это показываешь, господин Эйм? Я ведь стану магикопом. Прижму твой склад сразу же, как только принесу присягу.

Он не выглядел растерянным – наоборот, легко улыбался и отвечал спокойно:

– А разве вы не все чувствуете то же самое – желание, чтобы любимый знал о тебе все? Мне хочется, чтобы ты меня всего целиком проглотила, а не только мои лучшие качества.

Я покачала головой. Хорошее проклятие – работает исправно. И подталкивает как раз к тем стремлениям, которые любой на его месте испытал бы, будучи на самом деле влюбленным. Заметила с надеждой:

– Пока промолчу об этом месте. Надеюсь, ты сам станешь магикопом и все это прекратишь. Еще вчера сказала бы, что в это не верю, но сейчас мне кажется, что ты сам эту мысль допускаешь. Иначе не стал бы так рисковать, даже ради того, чтобы мне понравиться.

Но он удивил:

– Есть и еще одна причина. Если тебя раскроют – ты знаешь, где быстро спрятаться. Забота о твоей жизни – это ведь тоже нормально? Перевешивает все риски для меня? Ведь если с тобой что-то случится, то мне будет еще хуже, правильно?

Диминик протягивал мне отпирающий амулет. Я заторможенно приняла, еще медленнее опустила его в сумочку, слегка вздрогнула, когда вещица звякнула об остатки малахитовых монеток. Смотрела теперь в пол, мне надо было сосредоточиться. Это так любят инкубы? При всех своих недостатках, при полном цинизме и ненормальной расчетливости, Диминик способен любить именно так? Он вроде бы не перестает быть эгоистом, но теперь его эгоистические желания распространяются и на другого человека. Если раньше я думала, что нет проклятия хуже, чем любовь инкуба, то теперь засомневалась: какие-то положительные стороны в таких отношениях определенно есть. Но отрицательные тоже имеются, про них нельзя забывать. Надо будет поставить какой-то срок, после которого я проклятие отменю, а то как-то даже неудобно.

Но это ведь точно будет не сегодня? Пока-то я могу расслабиться и насладиться этим жужжащим внутри ощущением? Я протянула руку, взяла за ворот черной рубашки и потянула на себя.

– Рада знать, Дим, что даже последняя сволочь – не всегда такая уж и сволочь. Не уверена, что проглочу тебя целиком, но мне нравится то, что я надкусила.

Он не сопротивлялся, но перехватил меня, с силой развернул и полетел спиной на диван. Я оказалась на его коленях, сжатая крепкими руками и совсем рядом со смеющимся ртом. Очень удобно целоваться, прерываться на болтовню и снова целоваться. А когда его язык начинает уж слишком наглеть, то пытаться вспомнить о главном и хоть немного сбавить накал неуместными вопросами:

– Дим, а когда у тебя была последняя женщина?

– Зачем ты об этом спрашиваешь? Тебе нравится ревность?

– То есть недавно?

– То есть заткнись уже.

И снова поцелуй – да такой, что все тело содрогается. Как он умеет так целовать, что не замечаешь переходов от нежности к напору? Что когда полностью сдаешься, он снова становится медлительно-ласковым, но стоит адаптироваться к этому ощущению, как снова его язык вызывает целый вихрь во всем теле? В моем организме достаточно его яда, каждый поцелуй добавляет отравления, и с каждой дозой хочется все больше. Следующая холодная мысль помогла немного сбавить накал. А ведь он действительно просто целует – без явного желания сделать игру еще жарче.

Мысль, что существо, которое хочет всех подряд, не хочет именно меня, немного возмутила. Тогда я сама запустила руку под его рубашку, застонала, ощутив кожу живота под ладонью. Восторжествовала, когда он на мгновение замер – сжался весь, я каждую мышцу пресса ощутила, настолько сильно напряглось все его тело. Но Диминик почти мгновенно расслабился и посмотрел иронично в мои глаза. Я глядела в его – выжидающе. Понравилось, что в голосе инкуба появились хрипловатые нотки:

– Наташ, ты можешь не стараться меня соблазнить. Дай знак – и я сделаю это за нас обоих.

– Знак? – удивилась я. – Я думала, ты прешь торпедой, а о пощаде надо орать во все горло, чтобы ты хотя бы замедлился.

– Обычно – да. Но это ты, – ответил, еще больше запутав.

Удивилась:

– Я в тебе не вызываю желания?

– Больше, чем я могу себе позволить, – инкуб сделал паузу, немного отодвинул меня и объяснил: – Ты полукровка, Наташ. Я не смогу спать с тобой, совсем не причиняя вреда. Пока я пытаюсь адаптироваться и найти решение, которое устроит нас обоих. Или хотя бы прийти в полную уверенность, что я точно смогу себя контролировать.

– Контролировать? – это слово было правильным, но почему-то мне не понравилось.

– Ну да. Я же не влюблялся раньше. Откуда мне знать, что я случайно не вытяну всю твою жизнь? А это что за разочарованность в серых глазках? – Он рассмеялся. – Вообще-то, есть миллион вариантов, как разнообразить наш досуг. Ты же обзывалась «секс-игрушкой» – по-твоему, я не придумаю что-то интересное? Начнем с самого простого.

Он запустил руку под длинную юбку, уверенно направил вверх, с силой раздвинул бедра. Я попыталась остановить, перехватив за запястье поверх ткани. Диминик разрешил:

– Возмущайся. Только продолжай ерзать на моих коленях.

Мои попытки его остановить были безуспешны. Просто от яда в крови сила из рук пропала, сопротивляемость упала ниже нуля. Пальцы ловко поднырнули под трусики, сразу же закружились внутри, заставляя меня лишь бессильно стонать.

– Нет-нет, Наташ, не прячь лицо, – голос снаружи был неуместен, он звучал почти издевательством. – Я хочу видеть твое смущение.

Но хотя бы это я ему не позволила – подтянулась к губам и начала неистово