что мне несдобровать.

Топор со свистом возвращается к хозяину.

Шорготт легко перехватыват топорище и обрушивает на меня повторно. Отбиваю копьём — прокатывает. Траектория смещается, оружие кэпа летит за борт. Я тут же вгоняю полыхающий наконечник копья в ногу Шорготту. Тот принимает на наголенник, но мне удаётся слегка задеть бугрящееся мышцами колено. Капитан рычит, пинком отводит древко и бьёт меня кулаком справа. Ручища монстра смахивает на кузнечный молот, и я не дёргаюсь. Ныряю под удар, раскручиваю копьё, перевожу в другую руку за спиной и выстреливаю в корпус врага. Шорготт к этому не готов — наконечник вспарывает тёмно-серую кожу.

— Отродье хрунгов! — гудит оппонент. — Ну, держись.

Я вижу, как топор со свистом возвращается из небытия.

Этого нельзя допустить.

Бью расширением — троль вынужден отступить. Вокруг туши вспыхивает голубоватая аура, поглощает весь урон. Шорготт прыгает, выхватывает из воздуха топор и обрушивается на меня сверху. В эту секунду противник открыт — он полностью рассчитывает на мощь и натиск. Я выбрасываю руку с копьём — наконечник легко входит в тушу. Дальше на меня работает условная гравитация. Шорготт насаживается на копьё и сносит меня к хренам собачьим. Прижимает к палубе всей своей массой.

Забрало шлема упирается мне в лоб.

Сквозь прорези я вижу безумные красные зрачки и непроницаемую тьму, неотличимую от воды, по которой дрейфует корабль. Ощущение такое, что и головы-то у кормчего нет.

Возникает чувство, что меня прижало прессом.

Спасает лишь броня, которая в мире оживших фантазий работает не хуже, чем на старой-доброй Земле. Шорготт, игнорируя торчащее из спины копьё, упирается левой ручищей мне в грудь, а правую заносит для последнего удара. Вот только я применил ещё не весь арсенал.

Перестав вкачивать прану в древко, я шарахнул по врагу «ледяным дыханием». Хватило аккурат на голову и занесённую лапу с топором.

В красных зрачках стынет недоумение.

Сращиваю пальцы правой руки в лезвие и по дуге бью в висок тролля.

Голова капитана разлетается на тысячу ледяных осколков.

И в ту же секунду я осознаю, что разлёгся на палубе в гордом одиночестве. Весь в сверкающем металле, с руколезвием и чувствами обманутого подростка.

Мгновение я лежал, тупо уставившись в белёсое небо.

Тролль безвозвратно исчез.

А потом в меня начала вливаться СИЛА.

***

Это не передать словами.

Некогда для меня была откровением прана и связанные с нею возможности. Затем — поглощение душ одарённых и присвоение чужих техник. Следующий этап — осознание того, что высокий тшуммех может справляться с демонами почище сложных ритуалов и заготовленных заранее ингредиентов. И, наконец, я прифигел, уничтожив Ниимба с помощью оружия, дарованного Нергалом.

Все эти просветления закончились.

Я думал, что ничему не способен удивляться.

Выяснилось, что это не так.

Нечто затопило меня и чуть не разорвало в клочья. Не просто энергия, но устремления людей, их вера в моё всемогущество и непогрешимость. Шторм снёс ограничения, выстроенные десятилетия назад. Теперь моя воля определяла судьбу Изнанки.

Творить и разрушать.

Повелевать и достигать истинного бессмертия.

Барьеры рухнули.

Я выпрямился, словно в замедленном сне, охватил взором ойкумену, наскоро собранную вместе с отцом. Узрел всё несовершенство этого крохотного мирка и понял, что могу расширить его до любых желаемых пределов. Почувствовал каждую песчинку, каждый атом, из которого клепалось убежище.

Внутри меня всё пело.

Ты можешь больше.

— Повелитель, — раздался утробный голос за моей спиной. — Я присягаю вам в верности.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть Шорготта.

Облик капитана изменился. За моей спиной стояла бесформенная фигура в сером балахоне. Капюшон, надвинутый на глаза, скрывал лицо кормчего. Впрочем, я знал, что никакого лица нет.

— Принимаю, — сказал я. — Да будет так.

И, не особо напрягаясь, перелетел на берег.

Рядом возник Эрион.

— У нас гости, Джерг.

Смахиваю небосклон, чтобы разобраться в происходящем.

К нам приближаются Судьи.

Не знаю, как младшие боги сумели отыскать исчезнувший карман — наверное, владели навыками, о которых я не догадывался. Ну, или их направил по нашему следу Нергал. Так или иначе, все трое материализовались над степью.

Судьи атаковали одновременно.

Огненные протуберанцы вырвались из фрактальных субстанций и почти успели достичь нас с отцом.

Почти.

Я пожелал вморозить этих ребят в небосклон, запереть их в текущем моменте. И поверил, что такое возможно. А вместе со мной поверили миллионы людей по всему миру. Наши устремления вылились в результат.

Кончики протуберанцев застыли в нескольких метрах над моей головой.

Ануннаки не двигались, не могли атаковать, они ничего не транслировали в окружающее пространство. Даже геометрические конфигурации, перетекающие друг в друга, окаменели в растянувшейся вечности.

— Убьём их, — предложил отец.

— Ничего не имею против.

Наверное, мы могли бы активировать свои мечи и копья, прыгнуть вверх, отменить закон условного притяжения и начать крушить.

Я поступил иначе.

Вытянул из кольцевой реки побольше веры, вложил всё это в своё новое желание...

...и ануннаков накрыло моей яростью.

Чистым злом, незамутнённой деструкцией.

Адская сила рвала протуберанцы, разносила в клочья некогда могущественных богов. Расправа заняла несколько секунд по моим внутренним ощущениям. Нечто налетело и разметало Судей.

Над степью пронёсся вихрь.

Траву прижало к земле.

Всё это время отец зачарованно наблюдал за происходящим. Поза Вечного Странника говорила о возбуждении — он боролся между двумя желаниями. Броситься в бой и получить удовольствие от просмотра.

— Великолепно, — прошептал демон.

Последние штрихи.

Я поглотил все умения павших богов. Понял, что могу стать рептилией, не ведающей страха. Понял, что могу победить кого угодно на физическом плане. Освоил оружие пострашнее своего копья. Зачерпнул ещё немного веры и обрёл бессмертие.

Когда я пил души ануннаков...

...такое ни с чем не сравнить.

Уверенность в своих силах зашкаливала.

Да я же могу теперь всё!

Бессмертный демиург, умеющий конструировать миры, развеивать демонов, убивать богов... Все эти людишки внизу — они поклоняются мне. Верят, поддерживают... И возвращаться необязательно, так ведь? Отныне я сам себе властелин. Веры хватает, прана...

Стоп, теперь я прану вырабатываю?

Получается, что да.

Лёгкое мысленное усилие — и я вижу, как созданный мной мирок движется сквозь тьму, окутавшись невесомым ореолом. Я никогда раньше не мог вообразить, как выглядит энергия, потребляемая волшебниками. А вот же она — мерцающая, тягучая, переливается разными цветами... Словно атмосфера затерявшейся в космосе планеты. И эта атмосфера с расстоянием делается разреженной, вливается в бескрайний океан праны, расплескавшейся по Изнанке и втягивающейся через разломы в аномалиях планеты...

Я