— Доктор вошла в главное здание Правительства и больше оттуда не выходила.

— Вы никуда не отходили?

— Нет.

По глазам я видел: не врёт.

— Что-то ещё удалось выяснить?

— В здании уже никого не осталось, кроме дежурного офицера, остальные работники различных ведомств ушли. Охранник, дежуривший у входа, сказал, что доктора он не видел. Наверное, сменился.

Придётся снова брать всё в свои руки. Я сел на мотоцикл и в сопровождении Мара направился к нужному зданию. Перебросившись парой слов с Наром и не обнаружив ничего подозрительного снаружи, я вошёл внутрь.

В холле прохаживались два сержанта, а за небольшим столом сидел офицер в звании капитана. К нему-то я и обратился за помощью.

— Привет, я из госпиталя только выписался, нужна консультация, а врача увезли сюда. Это русский доктор, женщина, она рыжая, её легко узнать. Сказали, будто её сюда повезли. Жду, жду, а она так до сих пор и не вышла, — тут я воззрился на капитана печальными глазами и спросил: — Не знаешь, где она?

Капитан посмотрел на меня внимательно, увидел шрам, военную выправку и счёл за своего.

— Так увезли её. Раньше надо было приходить, — равнодушно сказал он, ничуть не удивившись вопросу. Судя по всему, на судьбу врача ему глубоко плевать. — Через задний двор вывезли, чтоб без лишнего шума. А то уж слишком она упиралась, ехать не хотела. И к кому? Самому начальнику безопасности. Его лечить надо, а она ни в какую, — капитан делился сплетнями, а передо мной словно разворачивалась картина произошедшего. — Её уже второй раз пытаются к нему привезти. Он очень больной человек, по белокожим красавицам. Любые деньги заплатит, любые блага предоставит.

— Так он её трахнуть, что ли, хочет? — удивился я, внутренне пылая от ярости.

— Да, а что тут такого? Он захотел, он взял. Её так-то к другому вызывали. Плохо стало чиновнику из министерства сельского хозяйства. Она помогла, дала какие-то таблетки, того и отпустило. Потом другие к ней потянулись со своими болезнями, она с ними возилась. Долго маячила, вот и попалась на глаза Хайри Мануку. А начальник службы безопасности как раз таких очень любит. Вызвал машину, да и отправил за ней своих людей. Мало ли, вдруг она секреты какие узнала или ещё что.

— Так она же подданная Советского Союза! За неё ему по голове дадут: и по верхней, и по нижней. Если бы не СССР, то мы уже давно бы проиграли. Они нам во всём помогают, а тут такое! Мы же не дикари!

— А кто узнает? Вернут обратно, скажут: «Молчи!», и всё будет путём. Уж Манук-то умеет запугивать. Подержит её пару дней, насытится, да отпустит. От неё не убудет. Да никто и не поверит ей, или сделает вид, что не верит. Кто за неё встанет, раз на неё глаз положил Манук? Да никто, и звать её «доктор».

— А ты уверен, что она согласится?

— Если не согласится, в тюрьму посадят, — вещал словоохотливый капитан, а мой сердце покрывалось коркой льда от его слов. — Подержат недели две, а когда выпустят, ты её не узнаешь. В тюрьме многое может случиться. Даже если её никто не тронет, всё равно надолго запомнится. И тогда не она тебя лечить сможет, а скорее ты её.

Я поневоле удивился столь прозорливому мнению. Действительно, я вылечить смогу… но лишь тело. А вот душу нет. Хотя, говорят, время лечит. Но у меня нет столько времени!

— Жаль докторшу, — буркнул я. — Хорошая она. Может, помочь ей?

— Помочь? Ты сумасшедший? Ну, езжай к нему домой, помоги. Её туда повезли.

— Да я так, спасибо, пойду искать других врачей.

— Иди, ищи, — сказал капитан и уткнулся в какую-то бумажку, полностью утратив ко мне интерес.

На улицу я вышел полностью спокойный и хладнокровный. Все эмоции ушли, но мозг лихорадочно работал, ища возможные пути выхода из создавшейся ситуации. Привлекать внимание тут нельзя. Брать много людей тоже незачем. Чем меньше народу, тем больше кислороду. Да и не способны они пока на подобные спецоперации. Придётся опять действовать самому. Ну, что же, тем слаще будет месть.

Однако, хоть я и казался максимально спокойным и собранным, в самой сердцевине моих глазах пылала такая дикая ненависть, что её, наверное, нельзя было не почувствовать.

— Всё, вы свободны.

— Да, ясно. А вы нашли её?

— Нашёл, можете отдыхать.

С опаской поглядывая на меня и едва ли не физически осязая мою запредельную ненависть, Мар и Нар бочком добрались до своего драндулета и рванули прочь, как чёрт от ладана. Вскочив следом за ними на свой мотоцикл, я заторопился сначала домой, а уже оттуда в лабораторию, где взял несколько препаратов.

Домашний адрес «уважаемого» человека мне сообщили довольно быстро, хоть я и узнавал его не напрямую, а через второстепенных лиц. А вместе с ним и ещё немало адресов. Может, и эти когда пригодятся. Да они, собственно, известны были многим. Столица Эфиопии не такой большой город, здесь все и всё про всех знают.

Нисколько не сомневаясь, я проверил пистолет с глушителем и перебрал в уме всякие сочетания ядов, что могли мне пригодиться. К сожалению, выбор их в данном случае оказался невелик. Придётся импровизировать. Обожаю импровизировать, от этого и кровь быстрее бежит по венам, и на душе светло и спокойно.

Я нажал ногой на рычаг запуска двигателя, мотоцикл затарахтел и рванул в ночную тьму, освещая её единственным тусклым глазом.

До нужного места я добрался быстро и, пристроив мотоцикл метров за пятьсот от фазенды местного гэбэшника, разделся. Разделся я почти полностью, оставив лишь чёрные шорты на бёдрах. Заметить меня теперь будет весьма проблематично.

Прицелов ночного видения у охраны наверняка не имелось, да и сами они уверены в собственной безопасности. Оставалось только спокойно и без суеты добраться до нужного места и включиться в процесс. Возможно, всё не так уж плохо… Так хочется верить, что ничего поистине страшного не произошло…

Одним словом, оставшись в шортах, на ремне которых висели небольшие подсумки под патроны и зелья, я отправился к своей цели. Вокруг царила тишина, прерываемая лишь иногда пением цикад и лаем далёких собак. Я тенью скользил вдоль улицы.

Дом Хайри Манука располагался почти в центре Аддис-Абебы и, судя по архитектуре, принадлежал когда-то европейцу. Красивое здание окружал высокий, сделанный из жердей забор, перетянутый колючей проволокой по принципу циновки (снизу, сверху и посередине). Был он достаточно плотным, чтобы скрыть происходящее за ним, но в то же время особой