остановило — и над трупами бы надругался. Но я не мог оставить Женю одну в таком состоянии. Это было бы слишком жестоко по отношению к ней, а моя девочка и так натерпелась страху. Делать ей ещё и намеренно больно я не хотел.

Она же цеплялась за меня, как будто я был единственным её якорем, не хотела отпускать, будто именно от меня зависела её жизнь.

И я не мог уйти.

Постепенно истерика сошла на нет.

— Господи, какие же они чудовища… — всхлипнула Женя. — Как мы столько лет с ними жили?

— Не знаю,  — рассеянно ответил я. — Я вот понять не могу…

И сам себя оборвал на полуслове. Не тот момент сейчас, чтобы спрашивать о таком. Лучше дать ей успокоиться, и только потом, может быть, как-нибудь завести эту тему.

— Не можешь понять что? — уцепилась моя девочка за эту неосторожную фразу.

Как-то я сам не заметил, как размяк и перестал себя нормально контролировать. А это всё истинность! Мне и не хотелось себя контролировать рядом с Женей, хотелось быть собой.

Но, как говорят в Среднем, слово — не воробей. 

А Женя от меня ответа ждёт…

— Честно говоря, не знаю, как спросить, — неуверенно протянул я.

— Словами через рот.

— Ну, через рот не только словами можно решать проблемы, — пробормотал я, будучи совсем не против прекратить глупые разговоры и заняться более стоящим делом. Поцелуями в смысле. — Ладно, раз ты так настаиваешь… Неужели ты меня чудовищем не считаешь?

Женя отлепилась от меня и с совершенно непередаваемым выражением лица уставилась на меня.

И демонстративно постучала пальчиком мне по лбу.

— Звонко, — она недовольно поцокала языком.

 

Ошалело уставился на такую спокойную и несколько недовольную Женю:

— Что, прости?

— Звонко, говорю. Пусто, в смысле. Куда ты дел мозги? Вроде ж не дурак... — едко ответила она. — Саш, почему я должна считать тебя чудовищем? Только из-за того, что ты оторвал голову моему отчиму? Так оторвал — и слава Богу! Всё равно он ей не пользовался... 

Высокие отношения, однако. 

Хотя о каких нормальных отношениях может идти речь, если этот полудурок на пару со своим сыном хотел изнасиловать падчерицу?

— Ты удивительная, ты знаешь? — чуть улыбнулся я в попытке сгладить острый угол.

— Конечно, — согласилась со мной Женя. — А ты какой от меня реакции ожидал? Истерики?

Ну, если честно, да. Но я что, смертник что ли, говорить ей об этом, когда она в таком настроении? Получу ещё промеж рогов, чего доброго.

— Менее... спокойной, по правде говоря, — осторожно ответил я. 

Женя предпочла никак не прокомментировать это моё признание, только снова уткнулась в меня носом.

Её вот прям вообще ничего не смущает? Вообще-вообще ничего? Или она ещё не проснулась до конца и не осознала, в каком виде мы тут лежим?

Нет, ну мне-то нормально. 

Даже лишку на нас одежды, я бы сказал...

Евгения Унгевиссова

Ух, зла не хватает! 

Он что, на полном серьёзе думает, что я от него шарахаться начну только из-за того, что он Глебу оторвал голову, а Никите — руку? Ой, дура-ак…

Вот даже говорить ему ничего не хочется. Испсихуюсь сейчас только, и мы поссоримся. А оно нам надо?

Нет.

Поэтому я просто устроилась поудобнее в демонических объятиях и старалась не обращать внимания на то, что горячая мужская ладонь лежит у меня между лопаток.

Нет, на самом деле я не сильно против была — этот жест был какой-то... уютный что ли. И так спокойно от этого становилось... А это особенно актуально после прошедшей ночи. Саша вообще странным образом успокаивал меня одним только своим присутствием рядом, а уж объятия оказывали на меня какое-то совсем магическое действие. 

В общем, у меня была только одна проблема: примирить смущение с желанием ощущать это спокойствие. Ну или оставить что-то одно. А так как эти два чувства мириться категорически не хотели, началось эмоциональное махалово.

Три... Два… Один... 

Нокаут! Сто очков Гриффи… спокойствию!

Спокойствие победило в этой неравной борьбе, забив оппонента тапками.

Что ж, если Сашу ничего не смущает, продолжаем обниматься.

Хотя что его вообще должно смущать? Разве что только то, что он в качестве печки используется, вместо того, чтобы деятельно тут лежать.

Но как-то демон подозрительно выразительно молчит…

До меня не сразу дошло, что моя нога вообще-то закинута на Сашу. Голая нога!

Так. Я не поняла.

Где мои штаны?!

Господи, как звучит-то, а? Я бы посмеялась от души, будь кто-нибудь другой в этой ситуации. Но это же я оказалась! 

— Са-аш, — я отлепилась от персональной печки и с возмущением уставилась на этого… этого… дьяволюку!

— Что-то не так? — он чуть улыбнулся. 

Вот по глазам же видно, что понимает, чем я возмущена!

— Ты знаешь, мне кажется, у нас с тобой несколько разный размер одежды, — ехидно заметила я.

— Тебе не кажется, — в его глазах заплясали смешинки.

— Так а на кой чёрт ты мои штаны утащил?

Саша покаянно вздохнул и ошарашил меня ответом:

— Это не я.

— Что, прости? — мне не послышалось?

— Это не я, — снова вздохнул демон.

— А кто тогда?

— Мой демон.

— А ты тогда кто? — не поняла я. 

— Ну… тоже демон. Но моя сучность…

— Ты хотел сказать «сущность»? — улыбнулась я. Эта небольшая перепалка поумерила мой пыл.

Саша тихо фыркнул:

— Вчера это была именно что сучность. Так вот, она как бы отдельная энергетическая единица со своим собственным весьма своеобразным сознанием, и если вырывается наружу, то я её не контролирую. Либо очень плохо, либо совсем не контролирую. И это она вчера отрывалась. И отрывала. Честно скажу, момент, как мы оказались в кровати, я не помню совсем. Так что могу только поудивляться вместе с тобой.

Слышите этот подозрительный скрип? Это шестерёнки у меня в голове крутятся, а полученная информация всё никак не укладывается.

— Так… Ладно, я всё равно не могу это пока осознать, — вынуждена была признать я. — Мне, откровенно говоря, всё равно, ты ли меня вчера вытащил или какая-то непонятная сущность, обычно сидящая в тебе, но тут вдруг неожиданно прорвавшаяся. Спасибо, что не оставил в беде. Кстати, как ты понял, что что-то пошло не по плану?

— Когда связь между истинными