специально чуть впереди шла. Она должна подойти к причалам и обстрелять имеющихся там товарищей в красных платьях. Что сделают янычары, козе понятно, побегут за подмогой. Наивные албанские юноши. В порту их будет ждать уже три галеры и чуть меньше двухсот ружей. Из которых три десятка стреляют гораздо дальше их древних фузей, да плюсом два Слонобоя. Офицеров выбивать. Ну и организованная лейтенантом Божовичем артиллерийская команда с четырьмя пушками. Геройствовать не надо, ничего захватывать не надо. Нужно просто пострелять и убраться. А если янычары позволят, то не сразу убраться, а побольше красных отправить к их Аллаху.

Получилось не всё по плану, но в целом на четыре бала.

Событие шестьдесят шестое

— Это неподъёмная чушь! — сказал грузчик философу.

Грузчик искал интеллектуальную работу: на книжном складе, в музыкальном магазине или в музее.

— Огонь! — ух ты, вот это они удачно зашли.

Янычары деятельно копошились на частично порушенных двух бастионах правого берега. Пушки устанавливали. Стенку каменную ремонтировали. Брехт команды разделил, на первой галере едут в основном его ветераны: черкесы с егерями. Кроме них дал по ружью братикам и капитан Шварцкопф выделил два десятка якобы самых метких стрелков из своих гренадеров. А на двух «дзакале», плывущих следом, уже чисто немецкие команды, по пятьдесят человек. Больше не вмещается. Крупные парни, корейце бы побольше влезло. Да, чего уж, и этого за глаза.

Защёлкали штуцера английские, бабахнули два Слонобоя. Как и ожидал князь Витгенштейн, поражённые до глубины души наглостью неугомонных гяуров, янычары попытались покинуть бастионы и скрыться за домами в порту. Не так-то это просто, от пули не убежишь. Песня вспомнилась.

Русский парень от пуль не бежит,

Русский парень от боли не стонет,

Русский парень в огне не горит,

Русский парень в воде не тонет.

Не слышали парни в красных платьях её. Человек сорок полегло, прежде чем десятку удалось скрыться в переулках. Брехт взял трубу бронзовую, навёл её на правый бастион, что ближе всего располагался, и жаба ему на грудь вскочила. Здоровущая. Зелёная. Пупырчатая. А какая вкусная. На бастионе лежали снятые с лафета две приличные пушки. Длинны довольно стволы и ручки, как у шуваловских единорогов. Может они и есть, не главный в этом деле по тарелочкам Пётр Христианович.

— Божевич, — Брехт передал сербу трубу. — Глянь на пушки.

— Это 12-фн пушки русские пушки средней пропорции. — Вот, есть же профессионалы.

— Вес ствола? — Это не Пётр Христианович, это жаба квакнула.

— Около двух тысяч фунтов.

— Два пишем, три на ум пошло. Восемьсот килограмм. Однако. — Брехт осмотрел экипаж дзакале. Он и два братика — это нормальные такие грузчики. Курт с двумя десятками гренадёров. Если ввосьмером взять? По сто кг на душу? Но ведь здоровые парни. А если верёвками обмотать? И за концы этих верёвок тянуть.

— Узми топове? — улыбнулся во всю рожу лейтенант сербский.

— Точно. Узми. Заберём, раз дают. Зубер, команду подай. Причаливаем поближе к правому бастиону. Курт! Курт! Верёвки спроси у капитана. Пушки будем тащить с бастиона.

В бастионе за стеной, невидимые с причала, сидели три янычара, Брехт что-то такое предвидел и потому пошли с черкесами в первых рядах. Но храбрые элитные парни, увидав целую делегацию великанов, решили прикинуться ветошью и сабли побросали. Чего теперь с ними делать? Хотя нужны же языки, и чтобы допросить, и чтобы потом с ними весточку послать о недопустимости препятствий торговле, особенно если купец плывёт на корабле с красным флагом.

Ох и тяжёлая это работа переть на горбу почти тонну. Это в математике не так страшно. Восемьсот разделили на восемь и получили сто кило, тяжело, но таких бычкам под силу. В реале всё сложнее, у одного короче верёвка, у другого нога подвернулась. Дотащили одну до галеры и встали, репы свои мудрые чесать начали. Борт галеры на метр с лишним над причалом возвышается. Поднять же над головой почти эту штуковину надо. Будь прокляты все земноводные.

Как вообще это делают артиллеристы. Как они управляются с этими монстрами, так это только 12-фн и средней пропорции, а есть 24-фунтовые большой пропорции, та несколько тонн, поди, весит, как её таскают и ворочают?

Подняли, хоть воздух, может, и испортили некоторые, и перекинули через борт. Ствол там сразу переломал чего-то. Хрустело дерево. Ладно, починим. Теперь вторая.

— Петер, пошли за второй. — Младший Витгенштейн — Кристианушка повёл могутными плечами. Вот даёт же бог некоторым здоровья. Семён Семёныч, сам-то если и хилее, то чуть всего. — Серёгин, отправь пяток человек ядра с гранатами таскать и мешки с дробом, на входе прямо лежат, ходить мешают.

А ведь вторая пушка легче пошла, учли предыдущие ошибки. Правда, чуть жизней не лишились. Янычары как раз подгадали, когда они этого жёлтого монстра через фальшборт перекидывали. Хорошо с саблями подоспели, а не с фузеями своими. Дружный залп полутора сотен ружей и винтовок заметно проредил количество набегающих красных, а второй заставил их прилечь, а только расхрабрившись янычары опять бросились на «мелких» воришек, как бахнули четыре пушчонки на флагманской галере. Книппеля ушли в народ. Народ завыл. И снова залп со всех трёх галер. Фух, после ствола этого носильщики и сами попадали, как сбитые кегли, еле перевалившись через метровый фальшборт.

— Кристиан, если я ещё раз решусь воровать пушки, отговори меня, пожалуйста.

— Всё же было гут! — эх, молодость.

Заполучив светлейших пассажиров, дзакале смогла, наконец, отчалить. Тоже не быстро и не просто, пока с вёслами правого борта справились. Всё это время янычары лезли, размахивая саблями, к галере, надеясь, очевидно, ворваться на неё и резню там устроить, ох и покажут они гяурам, и только когда, неповоротливая у пирса посудина, отошла на приличное расстояние от берега, у янычар появились и стрелки. Ну, как появились? Как появились, так и закончились. Два залпа с галер и те пять десятков товарищей в красных платьях, что пытались стрелять с колена, сначала завалились на оба колена, а потом и рыльцем в грязь. А кто мешал на пирсе подмести, там, грязь песочком присыпать? Не, ребята, сами виноваты. Чистота залог здоровья.

Поняли янычары, что их тупо убивают, не сразу. Ещё пару раз книппеля ушли, ещё залпов пять немцы сделали, и залпов десять егеря с черкесами. На счастье Петра Христиановича и почти христианского войска, бог смилостивился над своими почитателями и устроил приличный северо-западный ветер. Дым почти сразу сносило вниз по Дунаю и в