Когда все дела в Москве были завершены, мы улетели в Краснодар. Один телефонный разговор я откладывала до последнего: нужно было сообщить новости Седому и его жене, но так, чтобы их не хватил удар.

Внезапно я обнаружила, что симкарта, на которой хранились их номера, неисправна. Я даже не знала, сдают ли старики квартиру Дилана, сменили ли замок или вовсе продали её. Мы просто ехали в неизвестность.

Голый московский март сменился зеленеющими газонами Краснодара, на деревьях уже распускалась листва, а солнце светило почти по-летнему. Максимка прыгал и смеялся, радовался, что теперь он будет часто видеться с бабушками и дедом.

До дома мы взяли такси. Моё сердце колотилось так, как будто я бегу марафон. Наконец, показался наш дом. У подъезда стояла заведённая служебная машина Владимира Александровича.

Максимка, будучи почти налегке, только войдя в подъезд, понёсся вверх по лестницам.

— Почти пришли. — сказала я Дилану. — Твой отец ещё дома, зайдём?

Тут же я услышала возглас Максима:

— Дедушка! — дальше эхом раздался невнятный ответ Седого, затем снова звонкий детский голосок. — А мама с папой внизу идут!

Мы поднялись на этаж. Дилан пожал отцу руку, они обнялись. Меня старик как будто не увидел, даже не поздоровался со мной. Я почувствовала себя лишней и подумала, что это только самое начало кошмара.

Седой отменил свою поездку, Дилан до глубокого вечера провёл у родителей, Максим тоже был у них в гостях, но вернулся чуть раньше. Он поинтересовался, почему бабушка с дедушкой так не любят меня, я не нашлась, что сказать. Оставалось только представлять, каких гадостей обо мне наслушался мой сын.

Квартира всё это время пустовала, с дороги я в первую очередь занялась уборкой, потом сходила в магазин и приготовила еду.

Вещей из Москвы привезли не очень много: только одежду, мой ноутбук и Максимкин велосипед, остальное оставили. Я нашла время и позвонила маме, долго говорила с ней, делилась новостями. Мама заметила, что голос у меня грустный. Собственно, мне было из-за чего грустить.

Но одна вещь меня всё-таки радовала: круглая сумма на моём счёте. Её хватало на то, чтобы отдать Ирме долг, и ещё должно было остаться. Я подумывала о том, чтобы купить в ипотеку квартиру, вложить деньги в качестве первоначального взноса. Квартиру можно сдавать, пока Максим растёт. Конечно, в этой семье никогда не было проблем с жильём, но мне почему-то не хотелось зависеть от них, я уже привыкла обходиться без посторонней помощи, тем более что теперь даже Дилан вёл себя, как чужой. Нужен был запасной вариант, куда я смогла бы уйти в случае обострения ситуации. Мало ли что.

Но планы планами, а в текущей ситуации меня волновало то, как мы теперь будем спать: с тех пор как Дилан пришёл в себя, он не позволял притрагиваться к себе и жил в отдельной комнате, а здесь была только одна комната, один диван и одна детская кровать Максима, — не спрячешься, не закроешься.

Жизнь началась по новой: очередной детский сад для Максима, интернатура в больнице, с которой было связано столько воспоминаний. По иронии судьбы мне опять попался Костя Жуков, мой бывший одногруппник, маниакально помешанный на эзотерике, монстрах и, в частности, на мне. Он весь расцвёл, когда мы лицом к лицу столкнулись в кабинете. Я, как могла, старалась воздерживаться от рассказов о себе, кокетничала, прыгала с темы на тему и была ещё более скользкой, чем раньше. Мастерства-то поприбавилось. Впрочем, я была рада увидеть знакомое лицо.

Дилан тоже начал ходить на работу, но сильно психовал, что не помнит ничего из того, что умел раньше, иностранные языки он тоже забыл, даже разучился водить автомобиль. Мы видели его только с утра и перед сном, а выходные он предпочитал проводить без нас.

Общая постель не изменила наших отношений к лучшему, он по-прежнему раздражался от любого моего действия. У меня были серьёзные причины полагать, что это родители настраивают его против меня.

Иногда Дилан ночевал в квартире родителей, так как, по его словам, мы с Максимом были невыносимыми. Однако Владимир Александрович с резким негативом отнёсся к тому, что младший сын слишком часто гостит в его квартире с ночёкой, чем вынудил Дилана искать ночлег на стороне.

Сначала я восприняла новый виток отчуждения с болью, но потом и сама перехотела видеться с мужем.

В мае, на дне рождения Дилана, в квартире его родителей собралось всё их семейство, формально была приглашена и я. Присутствовать мне не хотелось, но я решила, что так буду в курсе новостей, а мои недоброжелатели поостерегутся от неосторожных высказываний.