Правитель с досадой прислушался к себе: что-то не то стало с обычно уверенным сердечным ритмом. Увы, он слишком хорошо знал это горячее, накрывающее с головой чувство, частенько толкающее к неоправданному риску и заставляющее ввязываться даже в безнадёжную партию.

Азарт.

Захотелось ударить в самоуверенное, необоснованно наглое лицо нелюдя острым носком сапога. Опрометчивое желание, учитывая все обстоятельства. Оборотни, крайне примитивные в плане чувств твари, не умели прощать: любая нанесённая им обида смывалась лишь кровью. И новоиспечённый молодой вожак тоже наверняка захочет мстить, терзаясь манящей недоступностью обидчика и истекая в полнолуние ядовитой слюной.

Опасная, смертельно опасная, но такая увлекательная игра – в противовес сытой, но пресной обыденности. Лорд Эдвард без колебаний сделал выбор, привычно не ограничивая себя в желаниях.

В стальных глазах отразилось удивление, даже оторопь, из уголка губ потекла узкая струйка крови.

Правитель удовлетворённо ухмыльнулся и, отвернувшись, направился было назад к столу. Однако присвист с вызовом сплёвываемой на пол крови и приглушённое рычание за спиной заставили его резко остановиться и стереть с лица довольную гримасу.

Вот, значит, как? Лорд замер на месте, вслушиваясь в переливы этого низкого, утробного звука. Неплохо, конечно, но всё же недостаточно убедительно. И не настолько он впечатлителен, чтобы упасть здесь с сердечным приступом от подобных ребяческих угроз.

Придётся поучить молодую шпану манерам.

За годы власти правитель Ледума привык к преклонению и вполне насытился им, однако это не означало, что возможно давать послабления. Каждый должен знать своё место и действовать сообразно полномочиям, ни больше – но и ни меньше. Подчинение же лорду обязано быть безоговорочным.

Ну что ж… Поиграем?

Тело оборотня выгнулось дугой, когда человек ударил снова. На сей раз с разворота, вложив в ребро стопы значительную силу, достаточную, чтобы вышибить дух из простого смертного. Удар пришёлся точно в солнечное сплетение, пришёлся хорошо, с оттяжкой, так что стражи с трудом удержали тело волка, повисшее на их руках. Если бы не они, удар отшвырнул бы тело пленника на несколько метров и впечатал в стену.

На миг оборотень потерял сознание, глаза его померкли и закатились, став стеклянными. По мысленному приказу стражи выпустили обмякшее, согнувшееся пополам тело, и оно со стуком шлёпнулось на пол, застыв в неестественном положении.

Чем крепче боль, тем лучше усваиваются уроки. Это верно не только для звериной расы, но и для людей. Оборотни же и вовсе понимают только силу. Да и что ему сделается, белому-то волку? Вон уже начинает приходить в себя, трясёт головой, пытается хватать ртом воздух. Пара сломанных ребер для них пустяк, совсем другое дело – пережитое на глазах других вожаков унижение. Уж это он не скоро позабудет.

Лорд Эдвард с удовольствием чувствовал его ненависть, горячую, сладкую, слепую. Это сильное чувство связывало двоих подчас теснее и крепче, чем любовь.

– Кто ты такой? – нарушил порядком затянувшееся молчание правитель Ледума.

– Арх Юст, – хрипло выплюнул в ответ оборотень, оскалив клыки. – Вожак волков.

– Предполагаю, твой предшественник посвятил тебя в условия нашего альянса, раз ты здесь, – нежно оскалился в ответ человек. По правде говоря, не совсем корректно называть их сговор альянсом, на союзнические отношения это походило мало. Ледуму вообще не нужны были союзники – только вассалы. – Ты готов от имени своего народа подтвердить взятые им обязательства?

– Готов.

Ну ещё бы он был не готов. Несмотря на всю свою наглость, оборотень, похоже, не полностью выжил из ума. Однако тон его вновь недвусмысленно обозначил истинную позицию волка. Таким тоном обычно произносят: «Будь ты проклят», а менее воспитанные прибавляют и кое-что покрепче. Но сегодня человек показал ему свою силу, открыто выступить против которой вожак не мог, тем более, находясь на чужой территории.

– Тогда довольно терять время. Перейдем к сути нашей встречи.

Молча ожидавшие приглашения оборотни оживились, быстрыми тенями скользнув к столу. В неярком освещении стали видны их лица.

Одной из теней оказалась женщина. Она первой откинула капюшон, и по плечам рассыпались тяжёлые, выбившиеся из сложной плетёной причёски волосы: тёмно-красные с отливом в медь, оттенка яркого осеннего клена. Осенними казались и коньячно-карие глаза, и светящаяся золотистая кожа, и алый рот, цветом напоминавший яркие ягоды брусники.

Возраст женщины трудно было определить. Несмотря на внешнюю молодость, в повадках ее совершенно отсутствовали свойственные юным созданиям легкомысленные порывы, которые со временем вытесняет небрежная уверенность опытной, знающей себе цену дамы.

Внешность гостьи была примечательна: удлинённые глаза, заострённые скулы, нос и подбородок. Распахнувшийся плащ открывал взгляду и фигуру: острые плечи, тонкие руки и лодыжки, узкие цепкие пальцы. Худоба женщины была так выразительна, что её можно было назвать костлявой. Однако она не выглядела хрупкой, истощённой или болезненной, напротив, тело женщины представлялось сотканным из стальных волокон мышц, из ломаных линий и острых углов. В каждом движении сквозили сила, и чёткость, и какая-то нечеловеческая, угловатая грация. Хищные когти, длиной превышающие фалангу пальца, казались металлическими и холодно поблёскивали в полумраке.

Перед ними была Саранде – легендарная королева лис, в борьбе за власть перервавшая глотки матери и двум старшим сёстрам.

Рядом с лисицей стоял её брат Менея, обликом очень походивший на сестру, однако не столь эффектный. Лисами традиционно руководили два вожака – мужчина и женщина, которые официально имели равные права и должны были совместно принимать решения. Однако на деле испокон веков в клане царил матриархат, и голос вожака-мужчины всегда был совещательным, а женщины – решающим.

Менея весьма достойно справлялся с непростой второй ролью, подходя к исполнению воли Саранде ответственно и педантично. Сейчас на лице его было написано спокойное, внимательное ожидание.

Чуть поодаль от них сурово хмурил брови светловолосый и светлоглазый Хольг – суровый вожак вепрей. Судя по всему, происходящее мало нравилось прямодушному оборотню, но он пока держал язык за зубами.

Поднявшийся с пола Арх Юст угрюмо косился на правителя Ледума, но тоже помалкивал. Должно быть, решил приберечь свою злость на более подходящее время и место. Инстинктивно прижимая руку к грудной клетке, он словно защищался от удара.

Все они приготовились слушать слова лорда.