Амара впервые за весь их разговор замечает в его взгляде расчетливость: Руфус по-прежнему полагает, что она была близка с Плинием.

— Когда-то я жила совершенно иной жизнью, — осторожно говорит она. — Я была дочерью врача. Адмирал — первый мужчина, который отнесся ко мне так, словно в моей судьбе ничего не изменилось. Я ни разу не видела от него ничего, кроме отеческой доброты. — Произнеся эту ложь, Амара понимает, что в ее словах есть доля правды. К ее отношениям с адмиралом нельзя подходить с обычной меркой. Вспомнив, с каким непониманием он отверг ее униженные мольбы ночью, она чувствует, что к ее глазам снова подкатывают слезы.

Руфус, неверно истолковав ее прилив эмоций, порывисто садится рядом с ней.

— Прости, — говорит он, сжимая ее ладонь. — Какой же я болван! Я не хотел тебя расстроить. — Он смотрит на нее расширившимися от сочувствия карими глазами. — Наверное, ты пережила столько горя! Как я мог задавать тебе все эти бестактные вопросы!

«Ему нужна душещипательная история, чтобы он мог меня спасти», — думает Амара. Ей доводилось играть много ролей. Новая роль по крайней мере станет отражением ее реальной жизни.

— Нет, ты очень добр. — Она опускает взгляд, изображая застенчивость. — Мне грустно только потому, что сегодня я должна лишиться покровительства адмирала и вернуться к хозяину.

— Где находится дом твоего хозяина?

Амара медлит с ответом, опасаясь, что юноша еще не готов его услышать.

— В «Волчьем логове».

— В городском лупанарии?.. — отпрянув, переспрашивает Руфус.

Амара удрученно прячет лицо в ладонях. Молодому человеку оказалось не под силу принять правду.

— Бедная девочка, — говорит Руфус. — Какая ужасная трагедия. — Он отводит ладони Амары от ее лица. — Пожалуйста, не плачь. Клянусь, ты ничуть не упала в моих глазах. Я зайду за тобой в… Я зайду за тобой и свожу тебя в театр. Мне будет крайне приятно узнать тебя получше.

Амара искренне готова расплакаться от облегчения.

— Мне бы очень этого хотелось, — говорит она.

Он придвигается к Амаре, положив ладонь на скамью рядом с ее коленом. На его лице появляется до боли знакомое ей выражение.

— Можно я тебя поцелую?

Она ощущает укол раздражения. После всего, что она рассказала ему о своем прошлом и отношении к ней Плиния, он все равно желает обладать ей после пятиминутной беседы. Она протягивает ему ладонь для поцелуя.

— Конечно, — говорит он, беря ее руку. — Конечно, не в доме адмирала.

— Спасибо, — отвечает она, одарив его улыбкой, полной обожания. — Ты не представляешь, как важна для меня твоя доброта.

— Ты достойна только лучшего, — галантно говорит он. Какое-то время они сидят в неловком молчании. — Что ж, пожалуй, мне пора. — Он встает. — Пожалуйста, попрощайся за меня с Плинием. Обещаю, что навещу тебя на этой неделе.

— Спасибо, — отвечает Амара. — Не заставляй меня ждать слишком долго.

После его ухода она остается сидеть в саду, окрыленная новой надеждой. Ей не терпится поблагодарить Плиния за знакомство с его подопечным. Потом из тени колоннады выходит Секунд с небольшим свертком в руках. Ее вещи. Ей сразу становится ясно, что Плиний не вернется, чтобы попрощаться.

Секунд садится на скамейку рядом с Амарой, положив между ними ее одежду.

— Когда хозяин тебя сюда привел, — говорит он, глядя прямо перед собой на фонтан, — я сказал ему, что ему повезет, если ты не потребуешь себя озолотить. Что ты покинешь этот дом не меньше чем с одним бесценным украшением. Хозяин поспорил со мной на денарий, что я ошибаюсь. — Он улыбается ей. — Так что ты обошлась мне в денарий.

Она отвечает на его улыбку.

— Прости. — Мысль попросить у Плиния подарков действительно приходила ей в голову, но она знала, что их все равно бы забрал Феликс. — Он сказал тебе, о чем я его просила?

— Принять твою вечную службу. Но это дар, а не просьба. — Он отворачивается. — Мы оба с тобой знаем цену службе.

На миг их объединяет молчаливое понимание.

— Ночью я слышал, как ты плакала. Думаю, твои рыдания слышал весь дом. — Он смотрит на нее решительно, но без неприязни. — Это не должно повториться сегодня.

Она краснеет.

— Это не повторится.

Секунд удовлетворенно кивает.

— Знаешь, я ведь плакала не только по этой жизни, — говорит она, обводя рукой сад с фонтаном. — То есть, конечно, и из-за этого тоже. Но я действительно верю, что люблю его.

Секунд отвечает не сразу. Он встает, и она понимает, что он собирается уйти, а значит, уйти придется и ей. Амара, закусив губу, сдерживает слезы, чтобы избежать нового позора.

— Ты не просила о подарках, — говорит Секунд. — И все же он выбрал для тебя подарок. Я положил его вместе с твоей одеждой. — Он ненадолго умолкает. — Я дам тебе время собраться с мыслями перед уходом. Но не больше нескольких минут.

— Спасибо, — произносит она.

Секунд кланяется и уходит.

Амара поднимает со скамьи сверток с одеждой, ожидая найти среди платьев монеты. Но внутри лежит что-то гораздо более тяжелое. Она разворачивает оставленный ей Плинием свиток. Это «О пульсах» Герофила.