вожак нервно закурил.

— Тёмыч, да насрать на них, — поспешил спасти его репутацию другой толстяк, рангом пониже. — Пускай убирают и уе…вают. Нам же лучше будет, ха-ха.

— Ага, а пока они убирают, нам на этих бомжей смотреть? Зае…ись! — проворчал вожак. Но в целом он явно был согласен с товарищем.

Поняв, что шашлычники передумали сопротивляться, авангард в лице Дениса, Пола и камуфляжного медленно отступил к своим, то есть к мусорной куче.

— Ох, ребята, все-таки не стоило их так, — зашептала Танюша, озираясь на врагов из-за спин товарищей. — Понимаете, убирать или не убирать за другими — это дело добровольное… Они имеют право жить, как им нравится. А мы, как нам нравится. Вот нам нравится убирать… Нет, понятно, что за собой они убрать обязаны. Но, может, они бы еще убрали… перед отъездом.

— Хрена с два они бы убрали, — отозвался Витек. — Я таких насквозь вижу. Мешки с гов…м. Наворовали на тачки, на бухло, на баб. Россию, блин, позорят, уе…ки.

— Да ты посмотри на их баб. Я бы с такой и за тыщу баксов бы не пошел.

— Знойные женщины, ха-ха.

— Нельзя заставить быть хорошими насильно… — Танюша судорожно перебирала в уме подходящие к случаю философские сентенции. — Ну, вот заставили вы их нас вытерпеть. Ну, уберем мы эту кучу под их ненавидящими взглядами. Они не станут после этого лучше! И сами убирать никогда не будут. Наоборот, от унижения они еще больше озлобятся, и уже из принципа будут гадить…

— Пусть попробуют, козлы! — огрызнулся Денис, оглядываясь на шашлычников. — Щас так вздрючим их вместе с бабами, что мало не покажется.

— Но что это даст? — взмолилась Танюша. — Это же только умножит жестокость в мире. А для чего мы убираем? Для того, чтобы было добро… — Она подумала, какие из высокопарностей лучше всего умаслили бы мятежное сердце ее собеседника. — Ну, чтобы Россия была чистой и красивой, и чтобы люди в ней были ответственными, и чтобы заботились о природе…

— Ха-ха! И вы в это верите? Чтобы эти жирнозадые о чем-то заботились? У них одна забота — пожрать да поспать, — наставительно сказал Витек.

Он как никогда в жизни ощущал свою принадлежность к высшей расе.

— Они — как дети, — возразила Танюша. — Они не ведают, что творят. Они думают, что можно бездумно потреблять и выбрасывать отходы, и что природы от этого меньше не станет…

— Во-во.

— Ни хрена себе дети! Морда в дверь не пролазит.

— …а на самом деле природа заканчивается. У нас сейчас везде — либо застройка, либо помойка. Или захваты берегов и заборы по урез воды, или кучи мусора. — Танюша перевела дух.

— Ага, точно. Вот у нас на даче…

— А видали, что на Красном озере творится? Ваще к воде не подойти.

— Так вот. Если мы им не объясним, не научим… а еще лучше — не покажем пример, то они не поймут, что надо жить по-другому. Это наш долг, понимаете. Обучить неразумных дикарей спасти свою собственную среду обитания, — закончила она с дрожью в голосе.

Концепция Танюши в целом всем понравилась, потому что в любом случае разрешала не лезть в драку (опасность которой еще не совсем была снята), а великодушно простить. Тем временем по ту сторону невидимой линии фронта тоже шло обсуждение. Участники обменивались однообразными нецензурными репликами, суть которых сводилась к тому, что невесть откуда взявшиеся уборщики мусора — очень нехорошие люди. Танюша краем уха уловила одну из фраз, и была удивлена если не прозорливости, то остроумию оппонентов.

— Выё…ваются перед нами, бл…. Типа они такие, бл…, хорошие, мусор убирают, природу спасают. А мы, типа, свиньи, что сидим и не помогаем.

— Типа они святые, ага!

— Они думают, что мы специально все это организовали, чтобы продемонстрировать их ничтожность. Типа мы убираем, а они — нет. — Танюша постаралась перевести услышанные инсинуации как можно точней.

— Да плевать на них с большого потолка. Пусть думают, что хотят.

Однако, не получая ответа на свои реплики, шашлычники осмелели. Может, они переоценили опасность? Может, эти дрыщи сильные только на словах?

— Эй вы, пацаны! Защитники разумного-доброго-вечного! Может, хватит уже, побаловались?

— Съё…айте отсюда, а!

— Мальчики, вы меня слышите вообще? — прорезался тонкий неприятный голосок. Это была крашеная блондинка. — А вы можете завтра прийти?

Денис не выдержал.

— Слышь ты, а пол тебе не помыть, а? Мы, блин, вам помогаем. Так хоть бы спасибо сказали!

— Мы вас не просили помогать, мальчики, — буркнула блондинка.

— Ты за базаром-то следи, сопляк. Мы с тобой на брудершафт не пили. Нечего тут тыкать, — гневно процедил вожак.

— Ты опять поговорить хочешь, дядя?

Денис приподнялся, а Витек сделал движение, показывая готовность его поддержать. Помощник вожака снова быстро вмешался.

— Пацаны, ну чего вы нервничаете, — криво улыбнулся он, старательно не глядя на Дениса и обращаясь к своим. — Ну нравится мальчикам выпендриваться. Ну пусть уберут у нас, нам-то чего? Пожалуйста! Ребята, у нас тут еще мусорок есть! — хихикнул он, тяжело поднимаясь и направляясь к пакетам с едой. — Вот тут банки пустые. Тоже не забудьте забрать.

— Свое г…вно сами вывозить будете. — Лицо Дениса посерело.

— А чего это сами? У нас же сегодня типа субботник. У нас же такие святые мальчики и девочки за всеми убирают. Их не просят, а они убирают. Им говорят — уе…вайте, ради бога, а они не уе…вают. — Ухмылка спала с его лица, он напряженно уставился на Дениса. — Так мы чего — мы только «за». Лишь бы вам было хорошо, мальчики. Давайте-ка, разевайте свои мешочки, а мы вам будем кости кидать. А, пацаны? — Он подмигнул друзьям, и все хором заржали. — Жалко, у нас костей нет.

— Для дорогих гостей найдем, — хрипло пробасила тетка с рыжим хвостиком.

— Я щас тебя самого в мешок засуну, если не заткнешься! — закричал, не выдержав, Пол.

— Ну зачем же так грубо. Здесь же женщины, дети.

— Мы думали, вы хорошие, мусор убираете. А вы, оказывается, г. внюки. Женщинам грубите! — весело пропищала блондинка.

Ситуация неуловимо переворачивалась, центр силы смещался. Это почувствовали даже дети шашлычников. Если прежде они спокойно играли, лишь изредка поглядывая на развитие событий, то теперь, заметив, что их лагерь взял верх, окружили уборщиков мусора и принялись сначала вполголоса, а потом все громче и громче ржать, повторяя слова родителей. Все это время работа на куче не прекращалась. Правда, убирали в основном женщины, а парни обеспечивали охрану от неприятеля. Не сговариваясь, все старались закончить как можно скорее. Танюша, которая с самого начала боялась больше всех, теперь как будто даже свыклась с