Уложив Ксюшу в гостиной на диване под какой-то сериальчик, ушел работать. Завтра у меня первое официальное слушание по делу Федосеева-Карпова, хотя там про Григория Альбертовича вспомнят вряд ли, но мужик трясется, переживает. До него никак не дойдет, что там всем похер. Карпов, думаю, уже знает, что я нашел нужную информацию. Странно, что еще ничего не предпринял. Но нужно еще раз все проверить и тщательно подготовиться. Каждая запятая произнесенная завтра будет иметь значение.

Просидев за бумагами несколько часов, пошел за кофе и увидел спящую девушку, свернувшуюся в комочек. Идиот! Забыл закрыть окно, когда курил тут еще днем, до отъезда. Она замерзла. Не хватало, чтобы еще простыла. Ночи в конце лета стали гораздо прохладнее.

Расстелив постель в спальне, осторожно перенес туда Ксюшу и укрыл теплым одеялом. Вернувшись на кухню, сделал себе кофе, немного размялся и снова за работу. Спать буду потом. Может даже завтра. А на рассвете, облачившись в черную рубашку с длинным рукавом и черные брюки, отправился в офис, куда уже через пару часов приедет Федосеев и с ним поллитра валерианки. Для себя решил, что связываюсь с ним в последний раз. Надоело. Вообще, закрою это дело и свалю с Ксюхой в отпуск на пару недель, к Дрейку на остров. Только я, она, горячий песок и Карибское море.

М-м-м… Кайф!

Помечтали и хватит. Собрав мысли воедино, сложил все для суда в папку, сел в кресло и прикрыл глаза. Меня разбудил Григорий Альбертович, извиняющимся тоном напоминая про время. Протер глаза, чтобы согнать остатки сна. Ну вот, часа полтора поспал, неплохо. А потом поинтересовался у этого горе-бизнесмена, что он тут делает, мы ведь договорились встретиться уже на месте. Ну что за человек? Не удивлен, что у него вечно все через жопу, если он даже элементарные вещи соблюдать не может. Но раз уж явился, еще раз обговорили с ним стратегию. А она крайне проста, он сидит молча и без моего разрешения не открывает рот. А когда открывает, говорит выученный наизусть, как стихотворение в первом классе, текст. Шаг влево, шаг вправо и нас сожрут.

— Вы это понимаете? — спрашиваю у него. — Слово в слово!

— Я всю ночь учил, — несчастными глазами смотрит на меня этот грузный мужчина. — Максим Эдуардович, а совсем без срока никак? — мнется он и заводит старую пластинку.

— Нет. Я и так сделал для Вас все, что смог. Но мы еще не выиграли. Это только первый суд. Будет еще второй. А может и третий, но, скорее всего, мы закончим на втором.

— Хорошо, — тяжело вздыхает он и хлюпает остывшим кофе из чашки.

— Пора, — говорю мужчине.

Он вздрагивает и поднимается с места.

А через двадцать минут мы уже рассаживаемся в зале заседания. По согласованию сторон тут присутствуют журналисты, которые будут освещать весь процесс. Я не идиот и прекрасно понимаю, что всё они отсюда не вынесут, а только то, что разрешит тот самый конечный получатель, про которого в этом зале знают единицы.

Процесс затянулся. Мы просидели в этом небольшой душном зале больше трех часов, сделав лишь небольшой перерыв на кофе. На удивление, Федосеев четко выполнил все мои указания, а вот Карпов…

— Зря ты в это влез, мальчишка, — шипит он на меня в коридоре, когда все закончилось.

— Зря ты трогаешь то, что принадлежит мне, — отвечаю холодно.

Он расправляет плечи и смотрит на меня ненавидящим взглядом.

— Ты себя утопишь!

— Посмотрим, — моя улыбка больше похожа на оскал.

— Дурак ты, Максим. Самоуверенный дурак! — выплевывает мужчина и уходит.

— Может быть, может быть, — еле слышно говорю себе под нос и выхожу на воздух. Журналисты попытались задавать вопросы, но, в отличии от Семена Михайловича, я их быстро отшил. Со мной не связываются и это сейчас на руку. Я просто устал. Чертовски хочу спать и еще… Я хочу домой.

Вернувшись, обнаружил посвежевшую, но расстроенную малышку с книгой на моем любимом подоконнике. Она подняла на меня свои красивые глазки и тут же уткнулась обратно, делая вид, что меня тут и вовсе нет. Не понял?!

— Ксюш, что за фигня? — интересуюсь, скидывая обувь и проходя в гостиную.

— Что? — не глядя в мою сторону, интересуется девушка.

Подошел, выхватил книгу из рук и откинул в сторону. Она вздрогнула и отвернулась к окну.

— Что я успел сделать, если меня даже не было дома?! — начинаю заводиться.

Я и правда дико устал. Разгадывать загадки такого поведения у меня нет ни малейшего желания.

— Ничего, — пожимает она плечами. — Ты ничего не сделал. Просто исчез, — стискиваю зубы, чтобы не сорваться на ней.

— У меня суд сегодня был. Ты забыла? Я не спал сутки…

Поднимает на меня глаза, в которых стоят огромные соленые капли.

— Я думала тебе стало противно, — всхлипывает. — Поэтому ты ушел.

И это моя Ксюша? Плакать из-за такой ерунды?

— Детка, да ты с ума сошла?

Вместо ответа она поднимается, обнимает меня за шею и ревет. Растерявшись на мгновение, подхватил ее под попку и усадил верхов, прижимая к себе теснее.

— Что случилось? С чего ты вдруг ревешь из-за такой ерунды? Ну ушел и ушел. Вернулся же. У меня работа, Ксю.

— Знаю, — хнычет она. — Прости, я весь день реву, — она отстраняется и гладит мое лицо ладошками. — Представляешь, я сегодня над рекламой плакала, — она тихо рассмеялась, и я в след за ней. — Я сумасшедшая, Макс.

— Иди ко мне, моя ненормальная любимая девочка, — поднимаюсь, так и удерживая ее под попку.

Малышка только крепче ухватилась руками за шею и уткнулась носом куда-то за ухо, вдыхая мой запах.

— Ты так пахнешь… — шепчет она.

— Как? — довольно урчу, опуская ее на постель. — Мне нужно в душ, детка. Но ты можешь разогреться без меня, — подмигиваю и расстегиваю рубашку.

Она тут же облизнула губы и села на кровати, притягивая меня за ремень ближе, помогая снять брюки. Слегка царапнула ногтем член через нижнее белье и ехидно улыбнулась. Вот теперь я узнаю свою малышку.

— Я быстро! — легкий поцелуй в губы. — Когда вернусь, хочу видеть, как ты ласкаешь себя. Можешь взять что-нибудь из верхнего ящика.