Наши забавные пререкательства прервала мама. Она внесла в комнату горячее, поставив в центр стола, сняла фартук и, наконец, присела.

— Мамочка, ну я же просила. Ну куда столько? — ругаю ее. — У тебя один выходной среди недели. Мы могли бы обойтись чаем.

— Много ты понимаешь, — отмахнулась она и улыбнулась Максу. — Мужчину всегда нужно хорошо кормить.

Я ради интереса даже оглянулась на того самого мужчину, который, в принципе, забывает есть, если ему об этом раз пять не напомнить, но сейчас на его лице отражалось что-то такое… Странное. Мне показалось, ему стало грустно.

— Все хорошо? — взяла его за руку под столом и слегка сжала.

Он перевел на меня немного растерянный взгляд, чем уже сильно удивил. Я ни разу не видела уверенного, ледяного до безобразия, жестокого Максима таким. Он все время открывается для меня с разных сторон. Я никак не привыкну.

— Да, — он прочистил горло и попытался улыбнуться.

Даже мама заметила, что что-то не так, но решила отвлечь его расспросами. Она же мама!

После пары десятков вопросов и третьего салата из серии «Максим, ну попробуйте еще вот это», он сбежал курить, а мама переключила свое внимание на меня и началось.

— Он не слишком взрослый? — взволнованно спрашивает она.

— Нет, мама. Ему двадцать восемь. Нормально.

— Мне кажется, я его чем-то обидела, — она ужасно переживает.

— Все хорошо, перестань, — ободряюще улыбаюсь. — У него характер… сложный. Ты здесь не при чем.

Макс к нам вернулся, и в небольшой, но уютной гостиной запахло приближающейся осенью, его сигаретами и им, человеком, без которого я себя больше не представляю. Заметив, как я смотрю на него, мама улыбнулась и предложила экскурсию по квартире, пока она убирает со стола и готовит чай. Стало очевидно, что есть больше никто ничего не будет. Я поднялась, взяла его за руку и прямиком повела в свою комнату, где прошла большая часть моего детства.

— Мы сюда переехали, когда родители разошлись, — начала рассказывать ему. — Отец ушел от мамы, когда я была совсем маленькой. Это бабушкина квартира. Когда ее не стало, досталась маме по наследству. Отец так ни разу и не появился больше в моей жизни, и мамуля тянула все одна. Много работала, чтобы дать мне все самое лучшее. Она и сейчас крутится, как белка в колесе. Все боится чего-то недодать.

Макс подошел и обнял меня со спины, положив подбородок на макушку.

— Я ее очень люблю, Максим. У меня нет никого кроме нее и Кейти.

— А я? — тихо спросил он.

— И тебя… — выдыхаю, приподнимая плечи, за которые мой мужчина тут же развернул к себе и поцеловал. — Смотри, — я натянула улыбку, решив, что минутка грусти закончилась.

Достала из шкафа школьный альбом, устроилась на кровати и похлопала ладошкой рядом, приглашая его сесть. Хочется использовать этот миг, пока он такой теплый, пока его глаза снова не источают холод.

Мы листали школьные фотки и смеялись. Потом пили чай с маминым пирогом, а потом еще час отнекивались от двух пакетов с едой и слушали напутствие на долгую и счастливую жизнь. Тепло попрощались с мамой и поехали домой, все же взяв пакеты с провиантом.

— Можно неделю не готовить, — смеюсь уже в машине.

— А мне нравится, — отвечает он, глядя на дорогу.

— Что?

— Когда ты готовишь. Начинаю привыкать.

Не удержалась и обняла его за шею, но на меня тут же строго посмотрели, мол, мешаю вести.

— Извини, — отвернулась к окну и почувствовала легкое касание к своей ноге.

Он быстро погладил меня пальцами и снова ухватился за руль на повороте. А меня стало тошнить.

Резко, совершенно неожиданно, закружилась голова. Я прикрыла ладошкой рот, пытаясь сдержать рвотный позыв. Макс, увидев, что мне плохо, тут же припарковался. Я только и успела, что открыть дверь и вывалиться на газон чьей-то клумбы, прежде чем меня вывернуло наизнанку.

Мой мужчина убрал волосы за спину, потом протянул бутылку с водой и салфетки. Помог подняться и смотрит с беспокойством.

— Может к врачу? Что с тобой?

— Не знаю, — сделала пару глотков воды и, держась за его руку, слабо пожала плечами. — Вдруг голова закружилась и стало плохо.

Макс помог мне сесть обратно в машину и гораздо медленнее поехал дальше.

— Извини, — говорю ему, когда мы уже заехали на подземный паркинг нашего дома.

— За что?

— Ты не должен был этого видеть, — бледные щеки стали розоветь.

— Чушь не говори, — рыкнул он и помог выйти из машины.

Потом поднял на руки и донес до лифта. Дома помог переодеться и лечь в постель. Принес еще воды и пару шипучек с витамином С.

— Пей, станет легче, — поцеловал в лоб и куда-то ушел, оставив меня наедине с телевизором.

Я не заметила, как уснула. Проснулась от того, что Максим поднял меня на руки и понес в спальню. Осторожно уложил, накрыл одеялом и снова ушел. Сознание отметило, что ему после увиденного, наверное, неприятно быть рядом, потому он снова куда-то сбежал. Но организм требует сна, и я снова провалилась в темноту без сновидений, чтобы утром проснуться от того, что меня снова жутко тошнит.