На какие вопросы он надеется найти здесь ответ? Внимательно присматривается к пологу темного леса, прорезанному остывающими огненными полосами, – путем «женихов», так спешащих на встречу с прекрасной «невестой». Потом облетает транспортною площадку и космобус, стоящий на ней.

Стараясь держаться поближе к горам, находит насосную станцию. Что-то там видит и хмурится, указывая сидящему рядом с ним Стэму. Тот тоже невесел. Зачем-то достал свой видер, установил на стекло и задумался, глядя на видер. Еще один круг над горами и под тревожные вопли бунтующей автоматики капитан все-таки внял ее наставлениям и взял курс на столицу, поднимаясь все выше. На этом моменте Нэс и уснула совсем.

39. Сон

α Кассиопеи, обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар.

Старенький катер будил в капитане какие-то ностальгические чувства. На этой, или очень похожей модели он впервые в своей жизни оторвался от земли, впервые почувствовал небо…

А вот давно устаревшая лечебная капсула в госпитале сектора славной Империи на Шедаре вызвала недоумение. Раздражение, злость, и еще целую массу эмоций, рвущихся с языка капитана словами, совершенно непредназначенными для женских ушей. Он промолчал. А теперь, тревожно всматривался в сияющее восковой бледностью лицо Нэс, едва видимое за прозрачным экраном обычного старенького оволятора и ругал себя снова и снова. Это скорбное состояние у него становилось привычкой.

Вспомнилась древняя сказка о спящей принцессе в хрустальном гробу. Матушка обожала рассказывать им с братом эти жуткие истории, специально откапывая их в давно заброшенных общественных библиотеках, и дети Аверины росли в окружении древних богов, воображаемых колдунов и колдуний. Принцы на белых конях побеждали чудовищ, принцессы их ждали в стеклянных гробах.

Макар тяжко вздохнул. Когда все закончится… Будет же в его жизни такой невероятный момент? Вот тогда он возьмет длинный отпуск, прихватить с собой молодую жену (если к этому времени они оба еще не успеют состариться) и рванет на родную планету. Будет рассказывать страшные сказки, ходит на рыбалку, жарить в их старом саду на костре хлеб, нанизанный на тонкие веточки. Обязательно все это будет. А сейчас ему очень хотелось оттолкнуть крышку капсулы и прикинувшись принцем из сказки целовать задремавшую девушку. Можно даже во сне. И пусть все ее страхи останутся в этом гробу.

Аверин вздохнул, поднимаясь со стула. Не нравилось ему это все, совершенно. Но посольство прислало спасателей, группа медиков встретили их на посадочной площадке имперского сектора, и Нэрис оперативно забрали. Попытались забрать. Он наотрез отказался оставить жену один на один с незнакомыми мужиками, сослался на покушение и сопровождал ее в госпиталь лично. Вместе со всем экипажем, конечно. Заставив понервничать местных врачей. Зачем их здесь столько? Лучше бы оборудование обновили, чем держать в госпитале толпы упитанных дармоедов.

«Множественные внутренние повреждения, перелом трех нижних ребер, трещина в правой ключице, легкое сотрясение мозга и обширный ушиб мягких тканей лодыжки. Растяжение связок бедра (кажется это он виноват). Специфические травмы половых органов и десен (тут точно он), многочисленные мелкие травмы кожи. Нервное и физическое истощение, стресс, анемия.» Восемь часов лечебного сна в оволяторе, без возможности транспортировки. Так звучал неприятный вердикт эскулапов…

А на что он рассчитывал? Что Нэрис окажется много прочнее, чем юная обычная девушка, не закончившая Космическую академию, не подготовленная к экспедиции, не закаленная многодневными стендовыми тренингами? Идиот.

«Ты просто опять не подумал», – ехидно сказала бы Ася, воспоминание о которой неприятно кольнуло. Не к добру она вспомнилась, ой не к добру.

–Все будет в порядке, хозяин! – вездесущий Горыныч высунул длинный нос из-под капсулы. И как он пробрался туда? – Ты сам посуди: за несколько коротких часов вряд ли кто-то рискнет штурмом брать госпиталь посольства Империи. Если что, мы отобьемся.

– Он прав, кэп. – Яхо вдруг положил руку на плечо капитану, что само по себе было необычно. – Мы здесь остаемся втроем, Я не думаю, что…

– Вчетвером! – гулко рявкнул Горыныч, судорожно выкарабкиваясь из-под капсулы. – У тебя паранойя, хозяин. Я успел прочесть справочник по патологиям психических состояний.

Макар снова вздохнул, проведя вдруг вспотевшей ладонью по стеклу капсулы. Паршивое ощущение. Ему точно нельзя уходить, а если останется – будет еще только хуже. Гесс на входящие не отвечал, и Петровна молчала. Что там на «Сове»? Его корабль и его экспедиция. Он снова на грани провала. Что тут скажешь: прекрасный он капитан, командир и инспектор.

Порывисто развернулся и вышел, жестом позвав за собой притихшего Игорька, а с ним и Таркана. Стэм тут же занял место у входа, бортинженер быстро вытащил из портативного бокса, оставленного Игорьком, целую россыпь жучков и следилок, прикидывая, куда их оптимально расставить. А Хич, сурово взглянув мясистые ягодицы Горыныча, снова вкручивающиеся под оволятор, занял место у капсулы, в изголовье.

Все это происходило совершенно бесшумно, и только система врачебных приборов мерно попискивала, щелкали старые датчики общего состояния организма и Нэрис тихо стонала во сне. Выглядела она действительно плохо: бледная, тонкие черты лица резко вдруг болезненно заострились и сквозь отросшие светлые волосы ярко проступили орнаменты Зеро, раньше почти незаметные…

***

Сны, тоненькой корочкой отделенные от реальности. Те, в которых так просто запутаться. Когда просыпаясь лежишь, не понимая по какую сторону сновидения ты находишься. Туманная, вязкая грань. Ее можно потрогать руками, и на пальцах останется липкая копоть без цвета и запаха.

Меня кто-то звал. Тихо, но очень настойчиво. В этом голосе не было места сомнению. Зовущий был явно уверен: послушная я отзовусь и приду. Обязательно, нужно только набраться терпения. Бесконечно глупа эта Нэс. Ощутив его раздражение я устыдилась. И правда, как можно лежать здесь, в этом никчемном устройстве, если меня так упорно зовут?

Открыла глаза, трогая грань сновидения пальцами. Она стала вдруг твердой, прозрачной. За ней проступал силуэт госпитального потолка, яркий свет белой плоскости.

«Открой! – произнес властный голос. – Они тебя заперли в клетку, прервали твой путь.»

Путь. Какое приятное слово. Мне захотелось понять его, но смысл ускользал оставляя лишь острое сожаление. Его нельзя прерывать, это неправильно, несправедливо. Так голос сказал. Почему я ему верила? Иначе и быть не могло.

«Открывай! » – больно ударило. Очень больно. И я вспомнила эту боль. То самое памятное чувство, что пряталось тщетно и долго. Лицо, тут же всплывшее в подсознании. Не хочу я ему подчиняться. Не буду. Теперь я смогу.

Раскаленной иглой в мозг тут же вкрутилось что-то пульсирующее, чужое.

Зеро. Боль стала невыносимой, захотелось кричать, биться в кровь о стеклянную грань, только бы выбраться. Хорошо, я открою. Что