Лемом и Анджеем Вайдой ‒ по телефону и при личных встречах, и об этом мы уже ничего не узнаем. Но основное, что зафиксировано на бумаге и сохранилось в архивах, изложено выше. Опираясь на это, можно утверждать, что встретились два уважающих друг друга и приятельствующих гения ‒ гений литературы и гений кинематографии, но, увы, не нашлось продюсера (тоже гения?), который "заставил" бы этих двух гениев отвлечься на некоторое время от создания своих индивидуальных гениальных трудов и заняться совместной работой над общим произведением ‒ без сомнения, гениальным художественным фильмом (и, возможно, не одним).

Даниэль Клугер

POST MORTEM. ПУТЕШЕСТВИЕ В ПОСЛЕЗАВТРА

Заметки на полях утопий

"А чем вы занимаетесь?" - спросил я. "Как и вся наука, - сказал горбоносый. - Счастьем человеческим".

А. и Б. Стругацкие. Понедельник начинается в субботу.

К десятилетнему возрасту я уже твердо определился как большой любитель научной фантастики. Превалировавшие ранее в моем чтении исторические книжки, вроде "Охотников на мамонтов" и "Борьбы за огонь", волшебные сказки разных народов и даже рассказы о Шерлоке Холмсе (которые я, правда, сам не читал, но вечерами, перед сном, слушал в мамином исполнении) отступили на задний план. На их место пришли "Человек-амфибия", "Аэлита", "Победители недр", "С Земли на Луну" и прочие книги с таким завлекательным грифом "Научная фантастика". Отношение к жанру, сыгравшему впоследствии самую важную (без преувеличения) роль в моей литературной судьбе, формировалось, конечно, случайной выборкой. Мама, тоже любившая фантастику, предпочитала то, что сама прочла в юности (всё того же Александра Беляева, Григория Адамова, Алексея Н. Толстого); что до писателей более современных, тут я мог полагаться только на волю случая. На нее и полагался, куда деваться? Вот именно так, случайно, попал мне в руки научно-фантастический роман Юрия и Светланы Софроновых "Внуки наших внуков".

Книга эта вышла в 1959 году, но прочитал я ее в 1962 году, кажется, весной. Время прочтения - весьма важно: то было время официального оптимизма. Недавно закончился XXII съезд КПСС, который принял программу построения в СССР коммунистического общества:

"Ныне Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) принимает свою третью Программу - программу построения коммунистического общества. Новая Программа творчески обобщает практику строительства социализма, учитывает опыт революционного движения во всем мире и, выражая коллективную мысль партии, определяет главные задачи и основные этапы коммунистического строительства.

Высшая цель партии - построить коммунистическое общество, на знамени которого начертано: "От каждого - по способностям, каждому - по потребностям". В полной мере воплотится лозунг партии: "Все во имя человека, для блага человека"".

Везде только и говорили о коммунизме, о пресловутом лозунге "Каждому по потребностям", и параллельно - о завоевании космоса, о полетах на Луну, и прочая, прочая, прочая. Неудивительно, что полеты в космос, о которых я читал взахлеб, в тогдашнем моём сознании десятилетнего пацана накрепко срослись с непременным коммунизмом - светлым будущим всего человечества.

Поэтому, ухватив в библиотеке имени Аркадия Гайдара томик с фиолетовой (кажется) обложкой, на которой красовался какой-то синий птеродактиль в полете и люди в космических скафандрах, я ничуть не удивился, прочитав почти в самом начале такой вот диалог:

"Сто пятьдесят лет - срок даже для истории немалый. Я спал, а жизнь в это время шла своим чередом. По-прежнему каждое утро над землей вставало солнце, люди просыпались после недолгого сна и начинали свой обычный трудовой день. Они трудились - и менялось лицо земли, менялась их жизнь, менялись они сами.

- Скажите, - обратился я к Кинолу, - какой же теперь в Советском Союзе общественный строй?

- Коммунизм, - ответил он. - И не только у вас на Родине, а на всем земном шаре".

Ну, да. О чем же, в первую очередь, может спросить человек, проспавший полтора столетия? Тем более, советский человек?! Разумеется, об общественном строе. Зря, что ли, воспитывали?

Словом, уже на следующий день, придя в школу и увидев над входом, в очередной раз, транспарант с цитатой из доклада Хрущева ("Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!"), я с восторгом рассказал нашей учительнице, замечательной Валентине Степановне Кораблевой:

- Там один ученый нашел метеорит, а от метеорита было излучение, он от этого излучения уснул, а когда проснулся - везде коммунизм!

- Ах, - мечтательно сказала Валентина Степановна, - ах, как хорошо было бы: лег спать, проснулся - а вокруг коммунизм. Изобилие. Счастье. Красота! Живи да радуйся.

И тут я почувствовал, что какой-то подвох кроется в этом замечательном способе попасть в будущее - в идеальное общество, о котором в тот момент говорилось всеми и всюду. Уснул тут, а проснулся - там. В смысле, уснул в "сейчас", проснулся - в "тогда".

Царство Божие на Земле

Об идеальном устройстве общества люди мечтали - во всяком случае, думали об этом - на протяжении едва ли не всей истории. И попытки сформулировать принципы оного имеют многовековой возраст. Существовало множество утопических проектов - от "Государства" Платона до "Утопии" Томаса Мора и далее. Многие такие проекты дожили до нашего времени.

А вот попыток реализовать мечты утопистов было значительно меньше. Аристоник, вождь антиримского восстания в Пергамском царстве (первая половина II века до н.э.), назвал свое царство "Городом Солнца" (Гелиполисом). На этом основании некоторые историки, вплоть до середины XX века, утверждали, будто он пытался провести социальные и политические реформы, опираясь на античную утопию Ямбула "Город Солнца":

"Мы можем констатировать, что <...> в Пергаме свободный пролетариат действовал сообща с рабами... <...> Вождь пергамского движения, Аристоник называл толпы своих приверженцев гелиополитами, т. е. "гражданами солнечного государства". В этом сказывалась именно ... тенденция, направленная к установлению <...> счастливого общественного строя... <...> Моммзен объясняет наименование этих "странных гелиополитов" тем, что вольноотпущенные рабы конституировались в качестве граждан <...> проектируемого города Гелиополиса, получившего свое имя от <...> солнечного бога..." (Роберт фон Пёльман, "История античного коммунизма и социализма").

Утопия Ямбула до нашего времени не дошла. Но, по пересказу Диодора, речь там идет об идеальном государстве:

"Они значительно превосходили заурядных смертных ростом и продолжительностью жизни.

<...>

Согласно строгому закону, лица, страдавшие неизлечимым недугом или физическими недостатками, должны были сами убивать себя. Кроме того, существовал обычай, в силу которого все, достигшие известного предельного возраста, добровольно кончали с собой, ложась возле растения, усыпляющий запах которого вызывал приятную смерть.

Мы можем не перечислять других вымыслов Ямбула относительно