Подобрав длинное платье, принцесса мужественно шагнула прямо в «посадки», с которыми возился владыка Раздола, обняла его и крепко поцеловала в губы.

Наверное, это было одно из самых красивых волшебств, какие доводилось мне свершать или видеть на своем веку. Как и должно было случиться, Элронд вздрогнул, почувствовав на губах поцелуи принцессы Волшебной Страны, и чары старого Ллира спали с него.

…Все мы растрогались, а степенная Бабушка Горлума даже немного всплакнула. Но реакцию Элронда, внезапно осознавшего себя — почти голого и с ног до головы покрытого грязью — в объятиях принцессы, я поостерегусь описывать, дабы избежать недовольства того, кто, возможно, станет некогда следующим королем моей страны.

ЭПИЛОГ

Но это, разумеется, еще не все. Собственно говоря, история о том, как была раскрыта Алая Книга Готреда — это вообще только начало другой истории, гораздо более долгой и гораздо более значительной, но совсем не интересной для глупых современных читателей, пьющих пиво, произведенное автоматизированными пивоварнями, и не любящих долгих прологов и эпилогов…

О чем же рассказать мне на этих последних страницах? Наверное, — о том, как мы простились у лесного ручья, после того, как Элронд — да и все мы — были отчищены и отмыты от грязи, а владыка Раздола еще и облачен в одежды, пожертвованные для него Димой-Гэндальфом и Арсином с Леголасом…

…Джоан и Элронд долго держались за руки в сторонке от всех, и я слышал, как Элронд обещал прийти в Готред, «если господин Чародей пропустит через границу, а если не пропустит, то все равно приду». Джоан смеялась и говорила, что если владыка Раздола не придет сам, то она попросит «господина Чародея» заплести дороги так, чтобы Элронд, куда бы ни пошел, все равно попадал бы в Готред, в королевский замок. Фон Маслякофф вздыхал по поводу утраты шанса ввезти свои пивоварни (я объяснил ему, что теперь, когда пролом в магической стене заделан, старый подземный ход уже никуда не ведет); сам же я, вдруг проникшись к барону сочувствием, обещал пригласить его как-нибудь на кружечку настоящего пива, дабы развеять его печаль (а вместе с ней — и крамольные мысли об автоматизации)…

Наконец, я сказал, что пришла пора расставаться — нас наверняка уже хватились в замке, да и гости наши тоже пропали из поля зрения своих друзей на целых двое суток. Все уже принялись было прощаться, когда Бабушка Горлума — удивительный человек, никогда не теряющий трезвого взгляда на вещи! — вдруг сказала:

— Постойте, постойте, господин Гвэл! А куда, интересно, вы предлагаете нам идти? Наверное, было бы неплохо, если бы вы сначала вернули нас в наш мир, как вы думаете?

Я ожидал этого вопроса.

Я посмотрел на них, каждому взглянув в глаза, и лишь после долгой паузы ответил:

— А вы так и не поняли, друзья мои? Мы с вами не покидали того мира, в котором родились и вы, и мы. Алая Книга Готреда просто перенесла нас через пролом в магической стене, поближе к своему истинному владельцу. Мы с вами в нашем, в обычном мире, мы — в России. Вон та вершинка — я указал на невысокую заросшую лесом горушку — это та самая Лисья гора, о которой вы спрашивали в ночь нашего знакомства…

Воцарилось молчание.

— А как же… — пробормотал кто-то из лихолесских.

— А как же эльфы, и Чародеи, и прочие чудеса? — подхватил я. — Ох, дорогие мои, существование волшебства — это не вопрос того, в каком мире вы находитесь, это вопрос того, умеете ли вы его видеть. Это вопрос вашего выбора — волшебство или автоматизированные пивоварни…

Я снова оглядел их, задержав взгляд на Диме-Гэндальфе. Он сделал выбор — я это видел. Глаза его не просто блестели, они светились, как светятся глаза истинных магов и Дивных.

Он помнил нашу беседу в дворцовом «буфете». И он знал, что время для очень важных слов пришло.

— Господин Чародей, — сказал он, делая шаг вперед и неимоверно стесняясь, — Господин Чародей, вы не могли бы взять меня в ученики?

И я рассмеялся. Громко и радостно, на весь лес.

Уж не знаю, кто станет в будущем кронпринцем Готреда, а потом и его королем, но вот кто в ближайшие сотню-другую лет будет учеником королевского Чародея, я знаю абсолютно точно.

И еще я знаю, что пока существует Мир, в нем всегда будут находиться люди, выбирающие настоящее пиво и настоящее волшебство. И настоящую жизнь.

Да будет так!

Писано Чародеем Гвэлом в Готреде,

в собственном замке,

в год от возведения магической стены 1779.

ЗАМОК В НИЧЕЙНЫХ ЗЕМЛЯХ

ГЛАВА 1

БОЛЬШАЯ ДОРОГА

Осень только еще начиналась.

После ленивого обложного дождя днем вечер оказался неожиданно тихим и солнечным, каким- то по-осеннему чистым. Густой предзакатный свет заливал лес на противоположном берегу реки, и на фоне зеленой еще листвы большинства деревьев багровели кусты бересклета и светились мягким золотом кроны лип. Тень большого граба, под которым я сидел, перегораживала реку поперек; за пределами этой тени солнце просвечивало воду до самого дна, и было видно, как чуть колышутся прилепившиеся к валунам зеленые бороды водорослей. Почему-то перед закатом почти всегда смолкают птицы; и сейчас лишь вода тихо-тихо звенела по камням…

Да, осень только еще начиналась, но лето — лето уже кончилось, и это означало, что до холодов и снега я никак не успею добраться до Лотабери, посетить Бастиана Лотаберийского и вернуться домой. Путь оказался дольше, чем рассчитал отец,