— О, боги, — сказал он и облизнулся. — Дай-ка мне сюда эту славную колбаску.

Генри протянул ему круг сырокопченой. Но мужчина остановил его.

— Нет, ну-ка постой. Попробуй-ка её сам, для начала.

Генри пожал плечами, надкусил, прожевал, проглотил. Милорд внимательно следил за лицом Генри, будто ожидая увидеть какой-то подвох.

— Вполне ничего такая, — сказал Генри.

Мужчина выхватил у него колбасу и жадно вцепился в неё зубами.

— Чёрт возьми, в жизни вкуснее ничего не ел, — сказал он с набитым ртом.

Милорд сунул нос в мешок и шумно втянул носом воздух.

— Богами клянусь, пахнет, будто я умер, и на меня теперь дышат сами боги.

Вздохнув с сожалением, он протянул мешок Старшему.

— Раздай ребятам. По справедливости раздай. Узнаю, что кого-то обделили — пожалеешь.

Старший, у которого слюни уже капали на пол, взял мешок как стеклянный и аккуратно унёс.

— Как видите, — сказал милорд. — Кто бы не донёс до вас информацию о голоде в Харднатсе, он был прав и вряд ли мог преуменьшить масштаб проблемы. Сегодня на ужин у меня лично была крыса под соусом из крысы, но это ещё ничего. Завтра в меню будут только кожаные ремни. Благодарю вас, гордые сыны отечества. Родина вас не забудет.

Он облизал пальцы и снова оценивающе посмотрел на друзей.

— Так как, вы говорите, попали в крепость?

Генри в двух словах описал ему забег по сточной трубе, деликатно умолчав про ту часть, где он выдавали себя за инквизиторов. Как говорил Блонди — не стоит выдавать всю правду за один раз, такая ноша может оказаться слишком тяжёлой.

— Вот как, — милорд потёр подбородок. — Что же, это может пригодиться.

Он вышел и отсутствовал почти полчаса. Хотя, казалось, что гораздо дольше. Когда же он вернулся, кинул друзьям три комплекта формы бьёрнцев. Сам он уже был обряжен в форму вражеского офицера.

— Переодевайтесь, — сказал он. — Форма почти чистая, снята с трупов, не переживайте.

— Зачем? — Хрюша настороженно принюхивался к одежде, будто она могла быть отравлена.

— Мы с вами залезем в эту вашу трубу и пройдем через лагерь бьёрнцев. Мне до смерти уже надоело сидеть в осаде и политическая обстановка такая, что моё присутствие необходимо снаружи стен. А раз вы поцелованы богами в самое темечко и разок уже смогли пройти в эту строну, думаю, ваша удача не оставит и меня, так что мы все вместе пройдём в другую сторону.

— Эм, но...

Взгляд милорда хлестнул, как кнут.

— Я не из тех, кто терпит возражения. Надеюсь, это понятно. Переодевайтесь и поживее, пока не начало светать.

Они торопливо натянули солдатскую одежду, поправили ремни, подтянули штаны.

— Идём.

Снова пересекли ту же площадь, но на этот раз в сопровождении Старшего и Милорда. Когда они проходили мимо телег, Хрюша с грустью проводил их взглядом.

Блонди подал голос.

— Извините.

— Что ещё?

— Когда нас задержали здесь, так получилось, что я обронил матушкин талисман. Я уверен, он где-то под телегами. Не позволите, если я его поищу? Телега была довольно приметная, это не займёт много времени.

Милорд взглянул на небо.

— Время не ждёт, я распоряжусь найти его после нашего ухода.

— Прошу вас, всего минуту, — вступил Генри. — Этот амулет подарила ему его матушка, которая была первой ведьмой на всю деревню. Молоко от её взгляда скисало просто на раз-два. Когда амулет с ним, ему всегда сопутствует удача. Не хотелось бы лишаться столь надёжного оберега, как талисман матери, перед таким опасным делом.

Милорд покривился.

— Даю одну минуту. Быстро.

Блонди поклонился и убежал. Сердце Генри билось, кажется ещё сильнее, чем в тот день, когда он поставил все свои деньги на кон и всё проиграл Змеиному Глазу. Что же, ставки действительно выросли, теперь на кону кроме его собственной ещё целая кучей других жизней. Милорд нервно притоптывал ногой. Хрюшу трясло, как осенний лист на ветру.

— Живее, чёрт подери, — крикнул Милорд и Блонди вынырнул из-под телег.

— Уже всё. Ваша милость, мой талисман снова со мной, — сказал он сияя и подмигнул друзьям.

Казалось, целая гора упала у Генри с плеч. Даже ночь будто расцвела яркими красками, и воздух стал пьянить, как вино.

— Ну так идёмте быстрее.

Перед входом в арку, ведущую в сточную трубу, Милорд остановился и повернулся к Старшему.

— Под твоей ответственностью вся крепость. Никому не говори о моем уходе. Держитесь и я вернусь.

Он хлопнул его по плечу.

— Залезайте, — обернулся Милорд к троице.

Генри вздохнул напоследок чистым воздухом, взял у Старшего зажжённый фонарь и на карачках полез внутрь. За ним Хрюша. Потом Блонди и, наконец, Милорд. Теперь стоящая здесь вонь не казалось уже столь убийственной. То ли нос его притерпелся к смраду, то ли эйфория от находки не отпускала. Плюс к тому, от негативных мыслей отвлекала постоянная нецензурная брань Блонди, которую умело поддерживал Милорд. Ругался он поистине виртуозно и Генри отметил для себя часть оборотов, которые можно было бы взять на заметку, проникнувшись за этот талант невольным уважением к их новому спутнику. Когда, наконец, показался впереди свет и шум прибоя, Генри вынырнул из трубы, как из материнского лона, навстречу морю.

— О, боги, — Милорд едва выполз из трубы, звучно обблевался и залез по уши в воду.

— Этот смрад будет преследовать меня до конца дней моих, — простонал он. — То, что вы пролезли ради спасения крепости весь этот путь, буэээ, ваш подвиг останется в веках, буэээ. Теперь, я понимаю, насколько это был беспримерный героизм.

Над морем загорелась тонкая полоска зари.

— Скорее, — сказал Хрюша, — надо поторапливаться, пока весь лагерь не проснулся.

Блонди встал в полный рост.

— Ты чего, нас заметят, — прошипел Генри, ползущий рядом.

— Нас так и так заметят, скорее всего, — резонно отвели Блонди. — Только вот если мы будем красться, это вызовет подозрения, а если просто встанем и пойдём, ну и что? Мы-то для них теперь свои.

— Справедливо, — Милорд поднялся и отряхнул форму.

Они заспешили вперед, на этот раз формы с покойников давали им приятную маскировку и позволяли не красться, так что они быстро и уверенно шли через лагерь.

— Эй! Стоять! — окликнули их сзади.