— А… — робко начала я, — а старший из Города или родился в Пустоши? Не помню, чтобы видела у него метку.

Ли, до этого момента жадно опустошавший миску и не обращавший внимания на разговоры, вдруг оторвался от еды и, чуть прищурившись, посмотрел на меня.

— С чего вдруг такой интерес?

— Он один из старших рейта, в котором мне придётся жить! Должна же я хоть что-нибудь про него знать?! — я перевела взгляд на Софию, надеясь на поддержку, но девушка как-то особенно увлеклась приготовлением чая.

— Спроси у него сама, — быстро ответил Ли. — Его историю от начала до конца знают совсем немногие…

— В том числе и ты?

— Да… Но Двэйн не любит, когда о нём много болтают. Разговоры о его прошлом касаются только его.

— Но…

— Все новенькие обязательно рассказывают старшим свои истории, как делала ты. Ради безопасности. Но они хранят всё при себе, не болтают. Это ведь только твои секреты. Так что и у них есть свои.

— Да, — вздохнула я, — это справедливо.

— Но раз уж так любопытно, — весело добавил Ли, — то Двэйн пришёл из Города. Он живёт в Пустоши около семи лет.

— Из Города? — удивилась я. — Но на руке нет метки.

— А вот о подробностях уже не спрашивай, — и, сунув в рот очередную ложку супа, он положил конец разговору. Надо сказать, что новые сведения ещё больше разожгли моё любопытство.

Весь день я чувствовала себя очень странно: чужой и отстранённой. Сложно было поверить, что всю оставшуюся жизнь я проведу в этом месте. София оказалась на редкость удобным собеседником для такого настроения — она много говорила, что-то рассказывала и не ждала особого участия. Это был один из тех моментов, когда совсем не хочется думать о том, что же сказать в ответ, не хочется, чтобы тебе лезли в душу, и девушка, кажется, это прекрасно понимала. Когда Ли всё-таки ушёл по своим делам, я вдруг особенно почувствовала себя одинокой, и София сделала всё, чтобы мне не было грустно. Думаю, она понимала моё состояние лучше многих. На её руке тоже чернела метка.

Она немного познакомила меня с рейтом. Здесь были ухоженные квадраты огородов, загоны с козами и домики для кур. Какой же там царил шум! Показала площадку для общего сбора и поля для игр. Рассказала, где стоят сторожевые посты и где установлены сигнальные звонницы — так она их назвала. Они представляли собой круглые металлические диски, подвешенные к деревянным аркам. Если хочешь предупредить рейт об опасности — бей железкой, которая лежала рядом, в этот диск.

После прогулки мы снова вернулись в её дом, она провела меня по двум небольшим комнаткам, в одной из которых я увидела кривенькую детскую кроватку. И Софи, слегка покраснев, сообщила, что они с Кени ждут малыша. Несмотря на радость, с которой девушка говорила об этом событии, я заметила в её глазах страх. Неудивительно. Я даже не представляла, как можно рожать и воспитывать младенца в Пустоши. Мне это казалось нереальным. Потом Софи отвела меня в пристройку, где можно было помыться и я с удовольствием стёрла с себя грязь и пыль этих дней, дрожа от прохладной воды.

Наконец, спустя столько дней, я снова была сытая, чистая и отдохнувшая (хоть и не до конца). Я могла порадоваться окончанию этого сумасшедшего похода, но по какой-то причине часть меня продолжала оглядываться назад, и странное горькое ощущение ползало внутри. Я не понимала, почему меня снова тянуло в дорогу, от которой я так сильно устала, и старалась заглушить это чувство всевозможными способами. Нет, я не совсем чокнулась и не мечтала вновь бегать от волков, огня, и уж тем более от Тьмы, но ощущение, что мне чего-то не хватает, продолжало грызть. Решив, что мне пока просто неуютно в рейте, я успокоилась.

Ближе к вечеру в дом вошёл Кени. Лившийся в окно свет заката придавал его рыжей шевелюре мягкий медовый оттенок, делая его лицо ещё симпатичнее. Он приветливо мне улыбнулся и произнёс:

— Алиса, сейчас тебе нужно пойти со мной. Не волнуйся, пожалуйста, просто весь круг старших должен знакомиться с новичками.

Я нервно заёрзала на стуле — лучше бы он вообще ничего не объяснял. Ощущение, словно я диковинный зверёк, которого ведут на показ.

— Да, Лис, не переживай, — добавила София, — сегодня станешь одной из нас.

И снова эта фраза! Она посеяла во мне странное беспокойство. Мне нужно будет пройти некую инициацию? Что меня заставят делать? Не хватало только опозориться на глазах у всех в первый же день моего прибытия!

Кени широкими шагами пересекал рейт, а я как тень семенила следом. Было прохладно, и по коже бегали мурашки, или же их вызывало моё волнение? Мы вскоре оказались перед старой пристройкой, которую показывал мне Ли. В запылённых окнах горел свет, за стенами слышались голоса, и мне стало вдруг ещё страшнее. Кени открыл дверь и любезно пропустил меня вперёд, хотя я предпочла бы сбежать подальше, пока он входит внутрь. Оказавшись в полутёмном прохладном помещении, я поёжилась. По правую руку от нас находилась ещё одна дверь, оставленная чуть приоткрытой и выпускавшая из комнаты полосу золотистого света. Кени уверенно шагнул в её сторону. Я последовала за ним, успев заметить, что с другой стороны из этого узкого коридорчика ведёт каменная лестница на второй этаж, но что там, спросить не решилась. Наверное, комнаты для старших. Прямо-таки элитное заведение!

Стоило нам войти, как голоса тут же затихли. Комната освещалась десятком свечей и солнечными бликами заходящего солнца, прорывающихся из окон, она была вытянутой и довольно скудно обставленной. Вдоль дальней стены стояли два старых шкафа с книгами, посреди — тяжёлый чёрный стол с резными ножками, заваленный картами, бумагами и прочим непонятным мне хламом. Кое-где на стенах висели потускневшие картины (и откуда они здесь?), ну и, впрочем, на этом всё. В комнате, не считая меня и Кени, находилось семь человек. Эйрин и Рейгана я уже знала; разумеется, тут же был и Двэйн, наливавший себе в бокал что-то похожее на вино, (несколько тёмных