Я ощущала себя деревянной куклой. У которой не было ни души, ни сердца, ни каких-либо других органов. Но была пустота. Беспросветная, терзающая глубокой тоской пустота. После того как моего Димку забрали в интернат, я будто дышать разучилась, а мир вокруг меня замертво пал, поглотившись тьмой. Я всё делала на автомате. Константин ругался, угрожал намного чаще обычного. Я с виду живого мертвеца напоминала. А как он хотел? Разумеется, чёрствый ублюдок не знает, что значит то, когда у матери собственное дитя отнимают. Своих он не уберёг, теперь решил чужих угробить!

Ненавижу!

Шептала вот уже целую неделю… Изо дня в день, из ночи в ночь! А сегодня особенно сильно проклинала Константина. Ведь сегодня был день нашей свадьбы.

Пиршество решили отгулять быстро, на территории особняка, не выезжая за его пределы. Тут же планировалась роспись вместе с торжественным застольем, а завтра утром молодоженов ожидали солнечные Мальдивы.

Я стояла напротив огромного зеркала, с полным безразличием рассматривала шикарное белоснежное платье, сшитое на заказ одним именитым дизайнером. В последнее время я сильно похудела, но кому какое было дело до моих ничтожных бед?! Жильцы поместья считали, что худоба – всего лишь побочные эффекты беременности. Эти грязные сплетни, сочившиеся из каждого угла, не давали мне жизни. С особой ненавистью ко мне относилась Аделина. Старая ведьма. Если моё здоровье вдруг резко ухудшится, то я в первую очередь её во всём буду винить.

Таким образом, я потеряла всё. Ребёнка, отцовский дом, Алексея… В приют всего лишь один раз ездила. Детишки были безумно счастливы меня видеть. Новый детский дом намного отличался от старого. И когда я смотрела на новую мебель, игрушки, полноценную еду и дополнительный персонал, то теперь сердце уже от радости болело, а не от бессилия. Малышня всё время об Алексее спрашивала. Как и нянечки. Они говорили, Зверев-младший в приют практически каждый день приезжал.

Подобные новости стали для меня настоящим шоком! Невероятно приятным потрясением! Иногда я ненавидела этого дикого, взрывоопасного хищника. Но эта ненависть была всего лишь жалкой каплей в океане восхищения.

Приют я посетила буквально на днях… Выяснив, что его постройка, обустройство и прочие нюансы контролировались исключительно Алексеем. Не Константином! А его сыном.

В тот день я держалась до последнего, чтобы не разрыдаться на глазах у малышей. А когда ехала обратно, чуть было водителя своими слезами не утопила.

«Гормоны, плюс волнение перед свадьбой!» – подумал амбал, криво усмехнувшись, глазея в зеркало на мои муки.

Что же ты только делаешь… Лёша.

Лучше бы ненавидел, презирал, бил!

Ибо так не настолько бы больно было…

Стилисты, радуясь проделанной работе, фотографировали на телефоны изысканную причёску, макияж и самое дорогое платье этого сезона, пока я обездвиженным роботом смотрела в зеркало, не испытывая ни капли восхищения по поводу того, что выгляжу я реально на пару миллионов. Месяц назад в обморок бы от радости упала, узнав, что на мне надело целое состояние. А сейчас… сейчас фиолетово было.

Глядя в отражение, я думала лишь об одном. О том, как хорошо мне было с Алексеем, когда мы оставались вдвоем, когда он постоянно мне на помощь приходил, когда любил меня… как зверь, как лютый хищник. Ради воспоминаний стоит жить! Единственная мотивация, которую я себе внушала, лишь бы не зачахнуть с горя.

Вдруг дверь в спальню с грохотом отворилась, и на пороге появился мой будущий муж. Игнорируя запреты на то, что жених не должен видеть невесту перед свадьбой, Зверев закричал:

– ПОШЛИ ВСЕ ВОН!

Ошарашенных стилистов словно ветром сдуло, а у меня по спине знакомый холодок пробежал. Мафиози был не в духе. И судя по тому смертельно прожигающему взгляду, частому дыханию, хрусту в сжимающихся кулаках – причиной столь мощной агрессии была, естественно, я.

Думала, монстр снова меня Лилией назовёт, а потом придушит, но я ошиблась. Константин, ловким прыжком преодолев расстояние от двери до трюмо, за шею меня схватил, вздёрнул вверх, оторвав от пола, и сильно встряхнул, пока я отчаянно болтала ногами в невесомости, хватая воздух, а затем… замахнулся и ударил.

Скулы окатило привычным жаром, на глазах невольно слёзы брызнули.

Теперь за что?

– Думала, не догадаюсь? Сука! – сильнее горло сдавил, до рези в глазах. – Тайное всегда становится явным! Ты и сын мой… Вот ведь дрянь! – Ещё один шлепок. Уже по другой щеке.

Бил он не так сильно, как обычно. Свадьба ведь всё-таки.

Когда глаза уже начали закатываться, а тело обмякать, ублюдок швырнул меня на кровать, а сам нервно принялся мерить шагами комнату, двигаясь то в одну сторон, то в другую:

– Увидел вас, суки, возле бассейна, когда запись с камер просматривал. Кто-то камеру разбил, поэтому понадобилось время на восстановление техники. Хорошо хоть запись сохранилась. Я надеюсь, вы всего лишь один раз трахнулись? Верно! Ты ведь не виновата? Знаю своего сына, он тот ещё кобель безбашенный! Охмурил тебя, девочка моя, по пьяни и в кусты затащил. Сам нажрался. Он ведь не соображает ничего, когда выпьет. Если это так – просто сделаем вид, что всего этого дерьма никогда и не было. У меня сегодня отпадное настроение. Свадьба, сделки на миллиарды, поэтому не хочу кровь проливать. Лишь сегодня. В последний раз, Настя! Кивни, если поняла.

Киваю, закусив губу до крови, чувствую, как колотить начинает. Причём настолько сильно, что зубы в порошок стираются.

– Ладно, девочка, вытри слёзы, ссадину там чем-нить замажь и улыбнись так, словно сын к тебе навсегда вернулся. – Он ухмыльнулся, приглаживая невидимые складки на шикарном смокинге из белого шёлка. – Через час роспись. Будь готова. И не забывай, что сегодня как в приюте, так и в интернате дежурят мои люди. Причём до зубов вооружённые люди. Один неверный шаг, жёнушка… и лучше тебе никогда не знать, что будет, если посмеешь Зверева ослушаться. Ясно?