наместника царства Куш – это было название далекой южной части Нубии (или Верхней Нубии; она располагалась в районе Третьего порога, в то время как северная часть Нубии, Нижняя Нубия, была известна как Вава). Отправка наследника трона так далеко предполагает, что Аменхетеп III надеялся держать следующего претендента как можно дальше от трона.

Но он не мог отложить неизбежное навсегда. На тридцать восьмом году своего правления Аменхетеп III начал страдать от болезни, которая мучила его до самой смерти. Его зубы и челюсти, сохранившиеся как часть мумии, были в страшных гнойниках и, должно быть, постоянно болели; вероятно, эта болезнь носила инфекционный характер{303}. Его кузен-свекр-шурин из Митанни прислал ему помощь в виде статуэтки богини Иштар, вывезенной десятилетиями ранее из Ашшура. Аменхетеп III ответил словами благодарности – но, по-видимому, месопотамская богиня не имела силы в Египте; вскоре после того, как Иштар прибыла в Дельту, Аменхетеп III скончался.

Нубия

Во время его необычайно долгого правления Египет жил в мире и достиг беспрецедентного процветания. Аменхетеп IV, вернувшийся из нубийской ссылки, чтобы занять место отца, имел достаточно богатств для достойной жизни. Он решил превзойти отца в религиозном рвении. Аменхетеп III поклонялся солнцу-богу Ра; Аменхетеп IV положил начало абсолютно новой религии – поклонению самому солнцу.

Сам диск солнца в Египте называли «Атон»; он просто являлся одним из аспектов бога-солнца Ра. Но в руках Аменхетепа IV солнечный диск стал чем-то новым. В отличие от бога в образе смертного, какими были Осирис и Гор, да и сам Ра, диск солнца был абстрактным воплощением божества, демонстрацией чистой власти. В его сиянии другие боги пантеона исчезли.

Солнце не было просто главной силой – оно стало единственной силой. Боги египетского пантеона имели жен и супругов – Атон был единственным и самодостаточным. Боги египетского пантеона появлялись в образе смертных – Атон не имел формы. Боги египетского пантеона имели свои истории – Атон вообще не имел истории.

Аменхетеп IV встал на путь монотеизма.

На пятом году своего правления Аменхетеп IV объявил своим жрецам и придворным, что услышал божественное слово: Атон указал ему место, которое никогда прежде не застраивалось, и там в честь бога должна быть воздвигнута новая столица.

Место было голой и сухой песчаной равниной к востоку от Нила, окруженной полукругом скал. Это была кипящая от жары дыра, где каменные стены вбирали в себя солнечное тепло, а скалы заслоняли от ветров пустыни. Именно тут Аменхетеп IV намеревался построить город Ахет-Атон. Когда строительство началось, он изменил также и собственное имя. С девятого года правления он почти постоянно подписывался Эхнатон – почитатель солнца{304}.

Теперь правитель Египта больше не был просто «любимцем Ра» – он был ребенком Атона, сыном солнца, единственным земным воплощением и представителем этого божества. Собственная власть Эхнатона происходила напрямую от его знания Единого. Он взял на себя труд объяснить это в длинном кредо, которое написал собственноручно:

«Ты поднимаешься на горизонте Небес, о, живительный Атон, начало жизни… Когда ты садишься на горизонте, земля остается в темноте, будто она умерла… Земля проясняется, когда ты появляешься на горизонте. …Как же много ты делаешь! Деяния твои спрятаны от взора человека, Единственное Божество, похожего на которое не существует. … Ты в моем сердце, и нет никого другого, кто бы знал тебя так, как знает тебя твой сын, Аменхетеп. Ты сделал его мудрым по своему желанию и своей властью»{305}.

Перебравшись в свой новый город, Аменхетеп приказал стереть имя Амона в надписях. Рабочим пришлось замазывать его гипсом и заменять на имя Атон{306}. Амон не являлся настоящим богом; он был искаженной, испорченной версией истинного божества, и его могущественные жрецы больше не были в фаворе. Уничтожение было настолько полным, что едва ли где-то сохранилось хоть одно имя Амона.

Другие боги оказались не в лучшем положении. Эхнатон приказал строить новые храмы Атону, центр которых был открыт сверху, чтобы внутрь могло падать солнце. Прочие храмы были закрыты, жрецов выгнали и запретили вести службы. Их не заменили другими – Атон не нуждался в клириках, в чиновниках от религии, которые могли связать руки фараону. Ни сам бог, ни представитель бога на земле не желали делиться властью.

Несмотря на смену имени, Эхнатон оставался истинным сыном своего отца.

Менее чем через сто лет после правления Эхнатона, когда потомки Авраама ушли из Египта, в стране утвердились другая религия и политическое устройство.

По Пятикнижию, потомки Авраама разрослись до народа: иудеи, которые ранее жили как пастухи и кочевники в землях западных семитов, теперь стали угрозой для египтян. Они пришли сами и привели свои стада в хорошо орошаемый Египет, где поселились на севере и достигли процветания. Библейская история описывает, что коренное египетское население чувствовало себя неуютно рядом с энергичным – и, что гораздо важнее, плодовитым – народом, который старался расширить границы своего расселения и рассыпаться по всей остальной стране.

Египтяне всегда презирали «низких азиатов» на севере, а вторжения со стороны земель западных семитов оставались постоянной угрозой. В недалеком прошлом, еще на памяти живущих, Египет был захвачен западносемитским народом – гиксосами, которые (как и иудеи) десятилетиями жили в Египте, прежде чем захватить в нем власть. Поэтому едва ли удивительно, что присутствие еще одних преуспевающих иммигрантов могло заставить египтян нервничать.

Книга Исхода рассказывает нам, что фараон Египта согнал иудеев для принудительного труда на своих строительных объектах, и (когда это не снизило излишков населения) приказал кинуть в реку всех иудейских детей мужского пола. Мать одного из них спрятала своего ребенка. Когда через три месяца она поняла, что младенец стал слишком шумным, чтобы скрывать его дольше, она сделала корзину из папируса, обмазала ее смолой, положила в нее ребенка и поставила в тростнике у берега Нила, как раз возле того места, куда приходили купаться египетские принцессы. Принцесса пришла с толпой сопровождающих и нашла ребенка. Она распознала в нем иудея – но все равно решила взять его. Ребенок вырос во дворце под именем Моисей.

С первого взгляда кажется невозможным, чтобы принцесса взяла иудейского ребенка при существовавшей враждебности. Но мы знаем, что фараоны, начиная с Тутмоса IV, регулярно женились на дочерях восточных царских домов, а это означает, что принцесса вполне могла быть из такой семьи. Она могла знать и историю Саргона, который приплыл младенцем по Евфрату:

Скрыла меня мать моя, родив меня тайно.

Уложила в корзинку, из тростника сплетенную,

И запечатала крышку ее смолой.

Столкнула мама корзину в реку, но река пожалела меня.

История рождения Саргона послужила гарантией выбора, доказательством его божественности. Естественно, мать иудейского младенца знала эту легенду и использовала ее, будучи доведена до отчаяния и пытаясь (как оказалось – успешно) поставить своего младенца в один ряд с избранником судьбы.

Реальность пошла навстречу ее маскараду. Выросший Моисей покинул Египет, а затем услышал зов бога, которому поклонялся Авраам: он должен был вернуться в Египет и увести всех иудеев из рабства назад в землю, которую господь обещал потомкам Авраама. Когда Моисей прибыл ко двору, фараон (без сомнения, узнавший иудея-приемыша, который вырос во