Шрифт:
Закладка:
Юви могла быть веселой и озорной или грустить, сидя у окна и вглядываясь вдаль. В каждой семье Ремесиса ей были рады. Она ходила среди народа, как обычная мартимьянка, играла с детьми на улицах, а потом появлялась в прекрасных нарядах под руку с Виктором, выполняя роль правительницы. Она была хорошей правительницей, и Лали ее очень любила. Но что же случилось? Возможно ли, что груз власти оказался сильнее?
Лали чувствовала на сердце тепло: хороших моментов было куда больше, чем тех, что отравляли душу. И даже демон… демон, которого следовало ненавидеть. «Береги свое сердце, держи его на замке, от которого нет ключа».
Лали поднималась все выше и выше, Киноварь болталась у нее за спиной, поддерживаемая тенью. Да, Лали запуталась, но на самом деле она никогда не желала никому зла и лишь хотела быть счастлива.
Серебристый свет коснулся ее лица, и она поняла, что плачет.
На девятом этаже Лали увидела последнюю лестницу, которая вела к выходу. Знание. Ей оставалось всего немного, но предыдущая лестница опустошила ее душу.
Как она завершила испытание, Лали и сама не могла бы понять, ведь сейчас в ней совсем не осталось любви. Чувства, переполнявшие прежде эмоции – все это осталось на лестнице. Может, она отдала их, как избавилась в самом начале пути от перстня Императора.
Лали точно знала, что, покинув этот каменный лабиринт, она оставит здесь часть своей души. Фениксы считали это игрой? А какой тогда была жизнь среди них? Сможет ли Лали… выжить?
Нет, если она будет такой, как прежде, то нет.
Она шагнула к последней лестнице, чуть поддерживая Кинову, которая так и не пришла в себя. Тень все еще окутывала их двоих, и Лали была ей благодарна.
Настало время выйти на свет.
Настало время принять себя и свою силу.
Настало время восстановить справедливость даже ценой собственного счастья. Есть вещи гораздо важнее глупой детской влюбленности.
Лали вцепилась в перекладины лестницы, которая сверкала на солнце, будто зеркальная. Знание.
Лали знала, что ей делать.
Третья стоянка. Золотая цикада
– Сколько еще мы будем играть в эту бессмысленную игру, или ты уже ответишь на мои вопросы? – раздраженно сказал Виктор, глянув исподлобья на Бога Смерти. Виктор не знал, сколько месяцев или лет потерял, сидя тут и истекая кровью. Его раны заживали, но потом открывались снова. Царь Подземной столицы повернул голову в сторону лестницы, откуда пришел Виктор. С острых лезвий, которыми были усеяны ступени, стекала кровь. Но он все же добрался сюда, он не мог останавливаться. – Зачем? Зачем ты отдал нам свою дочь? Какой в этом был смысл?
Бог Смерти потер бороду и снова бросил кости, отпрыгнувшие в разные стороны, как два врага.
– Как только ты одержишь победу, Виктор, я отвечу на твои вопросы, – усмехнулся он. – Я уже говорил. Ты очень нетерпелив, а в нашем распоряжении целая вечность. Шахматы мудрых не терпят спешки.
– У меня нет вечности, – сквозь зубы процедил Виктор. – Я должен оберегать тех, кого люблю.
– Я тоже когда-то любил, вот только она не смогла полюбить такого, как я, – мечтательно проговорил Бог Смерти. – Я восхищался ею.
– Ты говоришь о матери Лалибэй?
– Можно сказать и так, – согласился сидящий перед ним бог.
– Хорошо. Назови свои условия, ведь я не найду Зеркало, пока не пройду врата твоего царства.
– Ты мог прокрасться, как вор, но решил идти прямиком ко мне, это похвально, Хранитель, – сказал Бог Смерти. – Вижу, ты так ничего и не вспомнил. Ладно, я отвечу на твои вопросы, но взамен ты отправишься на запад, к Движущимся Пескам, и принесешь мне оттуда золотую цикаду, которая хранится там среди прочих сокровищ.
– Зачем тебе это? Ты же правишь здесь, тебе не хватает драгоценностей?
Бог Смерти расхохотался так громко, что задрожали колонны на террасе.
– Я же не спрашиваю, зачем тебе Зеркало, Виктор.
– Но я этого не скрываю.
Бог Смерти провел рукой над игральной доской, и та обернулась зеркальной гладью.
– Нет, это вовсе не то зеркало, о котором ты мог подумать. Это зеркало добродетелей. Смотри, – и Бог Смерти склонился над поверхностью, позволяя Виктору увидеть на месте отражения черную кляксу. – Я давно растерял свои добродетели, ибо деструкторам сложно удержать в себе хоть что-то хорошее. Я не всегда был Царем и уж тем более Богом. Однако в своей земной жизни я разрушил себя настолько, что оказался здесь. Мне поручил заботу об этом мире сам Хранитель Имгэ… Журавль. Возможно, он увидел во мне то, что я не вижу до сих пор, а это зеркало – мое наказание.
Виктор вздрогнул и уставился на Бога Смерти. Он не мог помнить всего, что было заключено в памяти Журавля, а чаще и вовсе старался не выпускать его на свободу.
– Сейти, так ее звали. Когда я услышал, что ей ищут жениха, то, конечно же, явился за ней. Никто бы не посмел противиться мне, не после того как я подарил народу Фениксов «Песню». Хотел уберечь ее от всех, ведь несмотря на свою силу, она была так уязвима. А потом случилось непоправимое – Сейти сгорела в пламени, от нее ничего не осталось, даже духа. Только ребенок, который не дышал. И я отнес девочку тому, кто однажды был моим покровителем. Тебе.
На этот раз Бог Смерти не усмехался, он смотрел на Виктора, прожигая его взглядом угольно-черных глаз, в которых колыхался огонь.
– Я доверил тебе свою дочь, потому что знал, что только чистейший ремесис способен обуздать разрушение. Ты когда-нибудь думал, Виктор, откуда взялась твоя Тень? Откуда пришла деструкция? Хотел бы я это знать. Но думаю, это прекрасно известно тебе, пусть ты и не помнишь.
В памяти Виктора всколыхнулся и погас огонек. Эти воспоминания были такими далекими, даже нереальными…
– Тебе решать, что будет с моей дочерью, Хранитель, но сперва прошу тебя, принеси мне цикаду. Тогда мы сможем найти и твои воспоминания. Это важно для меня так же, как и для тебя. Отправляйся в путь, твоя лисица уже заждалась.
Одним взмахом руки Бог Смерти опрокинул зеркальную доску, выбросив Виктора за пределы своего города. Циара сидела в позе лотоса, устремив лицо к сумеречному небу без звезд и луны.
– Узнал что-нибудь? – спросила она, не открывая глаз. Потом зевнула и потянулась, разминая плечи и
